Подглядывающая. Алена Занковец

      Мы встречаемся под аркой.

      Приходим одновременно, за полчаса до назначенного срока. Оба стараемся сделать вид, что не хотели перехитрить друг друга. Сдерживаем улыбки, но блеск в глазах так просто не утаить.

      – Ты пришла.

      Эй держит спину прямой, плечи расправил – и от этого кажется выше.

      Я останавливаюсь на расстоянии вытянутой руки от него.

      – Б-б-ближе к… д-делу, – вместе с исковерканными словами из моего рта вылетает облачко пара.

      Последнюю неделю столбик термометра держался чуть ниже ноля, а сегодня просел еще на пару делений.

      Сыплет редкий мелкий снежок. Он вспыхивает у Эя над головой, попадая в свет фонаря, и гаснет. В окнах горят разноцветные огни – близится Новый год.

      – Итак, открытие через час. Ты должна пробыть на выставке с восьми до десяти вечера. Можешь задержаться, если фотографии сильно тебя впечатлят. Но ты не можешь уйти с выставки раньше, чем через два часа. Повтори.

      Я открываю рот, но Эй перебивает меня:

      – Не повторяй. Просто запомни: не меньше двух часов. Мне все равно, что ты там будешь делать, важно одно: ты каждую минуту должна знать, где находится фотограф Юрий Стропилов. Это, скажем так, вопрос жизни и смерти. Моей жизни и моей смерти.

      – П-п-п… – боже, как же я ненавижу это! – п-п-провоцируешь?

      – Если он уйдет с выставки – я должен немедленно об этом узнать. Поняла? Просто кивни.

      Киваю. Остальную информацию посылаю взглядом.

      – Грубиянка. Итак, два часа. Юрий Стропилов.

      – К-как?..

      Эй останавливает меня жестом.

      – Как ты узнаешь его? Ищи самого напыщенного, самодовольного и самовлюбленного мужика лет под пятьдесят. Он седой – совершенно. Всегда носит джинсы и черный джемпер, почти как Стив Джобс. Знаешь, кто такой Стив Джобс?

      Теперь я даже не пытаюсь ответить.

      – Впрочем, неважно, – тотчас же продолжает Эй. – Время – деньги, так что – пока, зайка!

      – С-с-сделка! – с третьей попытки выпаливаю я.

      – Какая с-с-сделка?

      Стискиваю зубы.

      – А, точно! – он хлопает себя по лбу. – Девушка с глазами разного цвета. Я узнал. Я же обещал! – он натыкается на мой взгляд. – Ей двадцать шесть. Воспитывалась в приюте. Хулиганка. Однажды разбила мужику нос за то, что он назвал ее неприличным словом. Девица устроилась горничной к одному известному писателю и обокрала его. Ее как раз и задержали за кражу кольца, когда она возвращалась от писателя домой. Все, можешь идти.

      Но я не двигаюсь с места.

      Возможно, это правда. Но не вся. История Эя не объясняет ни мужских перчаток, ни мокрых волос, ни потерянного взгляда.

      – Хорошо, – откликается Эй на мой молчаливый протест. – Еще я знаю, что в тот же день писатель забрал заявление. Это все.

      Забрал заявление… Пощадил. Почему?

      Я закрываю глаза, чтобы увидеть лицо той девушки. Нет, те эмоции не были связаны с кольцом. Дело не в предмете, дело в человеке.

      В тот же день… Какая импульсивность! Наказание – и мгновенное прощение. Очень похоже на обиду – неприятно, когда тебя обманывает горничная.