Ложь в твоем поцелуе. Ким Нина Окер
ближе к сути?
– А суть в том, что они просто забыли про Сандера, – бросает она мне в лицо. – Они снова строят планы, решают, что делать с очередной семейной проблемой, и никто больше не думает о моем брате и о том, что с ним случилось. И хуже всего то, что ты даже не ценишь этого.
– Зара, – тихо говорю я и делаю шаг ей навстречу. Я не люблю Зару, да и брат ее мне не особенно нравился. Но она потеряла его, и я больше чем уверена, что боль от этой утраты сильнее, чем она хочет признать.
– Забудь об этом, – фыркает Зара, распахивая дверь в тренировочный зал и исчезая за ней.
Какое-то мгновение я стою и смотрю ей вслед, а затем поворачиваюсь и иду в противоположном направлении. Настоящий сумасшедший дом.
Ближайшая неделя – это ад. Мой собственный, личный ад. Я хожу в школу, стараясь проводить там с друзьями как можно больше времени, а потом возвращаюсь домой, и меня вызывают прямо в тренажерный зал. Тренирует меня не всегда Матео. Иногда – мама, а порой даже дед. Все они пытаются объяснить мне, что я должна делать и как могу призвать свои силы.
Если они у меня вообще есть. К настоящему времени я почти совершенно уверилась, что та довольно впечатляющая вспышка в подвале была просто исключением. Не знаю, как это у меня получилось, и не могу этого повторить. Я – неудачница. Вот почему где-то внутри меня поселяется нехорошее предчувствие, когда в субботу меня вызывают в кабинет деда.
В том, что тебя вызывают в кабинет, не может быть ничего хорошего, особенно сейчас.
Слегка нервничая, я опускаюсь в кресло с подлокотниками напротив стола моего деда. Эта комната – типичный рабочий кабинет главы богатой семьи аристократов. Бесчисленные книжные полки, разумеется, без единой книги, которая была бы кому-то по-настоящему интересна. Приставные столики с трофеями и наградами, барная стойка в виде глобуса и картины с изображением влиятельных предков на стенах. Ну и собственные портреты. Каждый предмет в кабинете расположен в идеальном месте, как и все остальное в этом доме. Будь я пылинкой, ни за что бы не осмелилась осесть в этой комнате.
Ненавижу, когда меня вызывают сюда, потому что всегда чувствую себя при этом ребенком. Когда мама усаживается в кресло рядом со мной, у меня появляется ощущение, что сейчас придется оправдываться перед директором школы.
– В чем дело? – тихо спрашиваю я, озираясь по сторонам, хотя деда еще нет. Но я знаю, что у стен этого дома есть уши. Он слышит все.
– Давай подождем твоего дедушку, – говорит мама, и я, немного разочарованная, откидываюсь на спинку кресла.
Что бы я ни натворила, уверена, мне не было бы так неловко, если бы я поговорила об этом с мамой наедине. Она бывает строгой и немного отстраненной, но уж куда лучше, чем дед.
В этот момент дверь позади нас открывается, и в кабинет входит мой дед. И как всегда, едва он появляется в комнате, я борюсь с желанием отдать ему честь.
– Привет, дедушка! – подчеркнуто радостно восклицаю я и улыбаюсь, когда он останавливает на мне хмурый взгляд.
– Блум. – Он только коротко кивает и садится за свой стол.