На углу Пскопской и Йеллопуху. Татьяна Абалова
тоже очнулась. Она присела и провела ладонью по шелковистой траве, ровным ковром устилающей поляну. Девушка расстегнула сандалии и ступила босыми ногами на бархатистую зелень.
– Хорошая идея, – поддержала ее Петра и тоже скинула туфли.
Совсем недавно прошел дождь и на траве бриллиантовой россыпью блестели капли воды. Макар наклонился, поймал пальцем одну и поднес ее к лицу. Вода как вода.
– Солнце и дождь – это магия, – произнесла Мурила, предугадав вопрос Макара. – Как только саду требуется влага, тут же небесный свод затягивают тучи. Нам повезло, что дождь уже прошел.
– А мне хотелось бы побегать под дождем, – Петра широко улыбалась. Она расстегнула первые две пуговицы своего строгого платья и уже не выглядела, как монашка. Когда она наклонилась сорвать малюсенький синий цветок, едва видный среди густой травы, Макар заметил под оттопырившимся воротом безобразные шрамы от укусов, оставленных вампирами, и непроизвольно сжал кулаки.
– Почему Застава позволяет твориться злу? – и опять проницательная Мурила поняла Макара, уловив его взгляд. – Застава не считает вампиров злом. Она воспринимает их такими, какие они есть. Если человек охотится или рыбачит, чтобы испытать удовольствие или азарт, то почему бы вампирам не отправиться на Пскопскую сторону за тем же. Человеческая кровь для них деликатес.
– А я оказалась чем–то вроде ядовитой рыбы фугу, – грустно улыбнулась Петра, а Мурила по–дружески приобняла ее. Девушки обменялись взглядами, за которыми читался молчаливый диалог.
Они шли по саду, который вполне мог оказаться райским, такое разнообразие деревьев и кустов встречалось на пути. Прав был Гугл, отправив их сюда – постоянно находиться в закрытом помещении тяжело, и пусть небосвод оказался магическим фокусом, но свежий ветер, многоголосье птиц, созревающие фрукты и ягоды дарили чувство свободы. Макар взглянул на Надежду. Она заметно успокоилась и тоже наслаждалась прогулкой.
– Ой, смотрите! – Мурила выпростала руку из–под своего одеяния и указала куда–то вдаль.
– Единорог! – Макар впервые услышал голос Надежды. Он был по–девичьи чист и звонок. – Смотрите, единорог! Пойдемте туда!
– Хочь–Убей не разрешает подходить к нему, – предупредила Петра, но Надежда уже бежала между деревьями в сторону поляны, на которой щипал траву рогатый исполинский конь, мало напоминающий белогривых животных, чей облик так идеализирует Голливуд. Этот монстр отличался от киношных собратьев также сильно, как розовый пони Барби от злобного африканского носорога.
– Надя, остановись! – Мурила заволновалась и как–то неловко, словно никогда этого не делала, побежала следом. Она подхватила подол длинной хламиды и, боясь наступить на нее, оголила босые ступни с длинными когтями.
Черный как смоль единорог, услышав шум, резко поднял голову.
Ни минуты не сомневаясь, что чудовище растопчет новенькую, Макар припустился за ней. Он почти настиг Надежду,