Илимская Атлантида. Собрание сочинений. Михаил Константинович Зарубин
лет, говоришь? Может быть. Время бежит быстро. Это для человека сто лет много, а для ели – начало зрелого возраста. Так ведь, Саша, ель конечно не дуб, но лет триста проживет.
– Есть экземпляры и по пятьсот лет живут.
– Ух ты, по пятьсот! Представить невозможно! – по-мальчишески восхитился начальник.
– По пятьсот живут, но не у нас. Здесь уж больно климат суровый, ветер хлесткий, мороз трескучий.
– Да, эта ель, пожалуй, ровесницей нашему селу будет.
– Нет, Иван Перфильевич, думаю, моложе. Похоже, ее во дворе посадили при строительстве дома.
Оба собеседника, залюбовавшись прекрасным деревом, символизирующим время и их родной край, задумались над неразрешимыми вопросами бытия.
– Так, Саша, – вздохнув, заговорил Куклин, – давай, планируй поездку в Братск на завтра, а я позвоню, чтобы тебя переводом к нам направили. Договорились.
Александр встал по стойке смирно и отрапортовал:
– Есть, товарищ начальник.
Молодой землеустроитель вышел из кабинета начальника в сомнении и скверном настроении. Не понимая новой должности, он чувствовал, что быть начальником этого «очистительного» отдела не такая уж великая честь.
Название – «по подготовке водохранилища» мало о чем говорит, но понятно, что подготовка будет связана с очисткой земли от живущих на ней людей, с отрывом их от родных мест, от родительских могил, от прежнего жизненного уклада. Александр, представляя масштаб и суть своей будущей деятельности, расстроился еще больше.
Тревогу пришедшего с работы сына заметила мать.
– Саша, что с тобой? По работе чего или… – она кивнула головой на фотографию в красивой рамочке, где счастливый Саша был запечатлен рядом с красивой невестой.
– Да ничего, мама, все нормально, – отмахнулся сын от материнской заботы, граничащей с любопытством.
– Ой, мать не обманешь, вижу, что-то мучает тебя, – продолжала она приставать к великовозрастному своему ребенку.
– Ты о чем, мать, причитаешь? – спросил вошедший в комнату отец.
– Да вот, спрашиваю Сашу, чем он так расстроен.
– Ты последняя, кто этого не знает, все уже знают, что его мучает.
– Что же это? – предчувствуя неладное, ужаснулась женщина.
– А вот то: он будет людей с насиженных мест сгонять и на другие земли переселять.
– Зачем? И что, против воли людской? – всплеснула руками мать.
– А зачем ему воля, подъедет, на лодку посадит их, как дед Мазай зайцев, и все тут, – вроде в шутку, но в целом правильно и неодобрительно, объяснял суть будущей деятельности сына отец.
Александр возмутился.
– Батя, ну ты-то хоть ничего не придумывай.
– Ой, Саша, Саша, фамилию нашу позоришь. Ванька Куклин вокруг пальца обвел тебя.
– Паша, Ванька же твой друг с самого детства. Может, ты ошибаешься? – в оправдание случившегося вставила слово мать.
– Да, друг, но видишь, что друзья могут сотворить. Всю жизнь Бугровы трудились на благо родного края, ведь наши предки и деревню образовали,