Избранное. Том 2. Александр Станиславович Малиновский
тихо, грузилом по лодке не стучать – распугаешь рыбу.
Насадив дождевого червя, Шурка левой рукой тихо опустил грузило в воду, чуть левее бечевки, на которой был привязан приманный мешочек. Поплавок, на миг задержавшись под бортом лодки, пошел быстро по течению.
У Мишки клюнуло, едва его поплавок достиг половины пути, отпущенного ему длиной лески. Он дернул прямо на себя: подуст, вылетевший из воды, ударился о борт лодки и сорвался в воду. На крючке осталась часть губы.
– Ты не так дергай, Мишка, – проговорил вполголоса Шурка. – А то ты всем губы тут пообрываешь, сейчас крупнее пойдет.
– А как?
– Вначале, когда поплавок в воде, дергай нормально, а потом сразу вбок веди, когда зацепил, и по воде подтаскивай к лодке, около нее левой рукой, около грузила, хватай леску – и в лодку.
Сноровистый Мишка все понял, и вскоре у его ног в лодке лежали три подуста, каждый с карандаш длиной.
– Шурк, а верно, подуст похож больше всего на голавля, только будто кто ему каким молоточком в морду дал – и у него так губа ровно сплющилась, а?
Шуркин поплавок бодро ушел под воду, он дернул, и в его руке притих серебристый подуст.
– Твой крупнее, – позавидовал Мишка.
– Сейчас пойдут как отмеренные, ровные, хорошо сели мы с тобой. Только бросай ближе к приманке.
В азарте рыбаки и не заметили, как дно лодки под босыми ногами стало белеть. Лучи солнца пробились через темный лес, но под кручей еще была прохлада.
Было тихо и покойно вокруг. Лишь кукушка в осиннике на левом берегу, два раза перелетев с места на место, напомнила о себе. Тишину нарушил сразу и на всю Самарку Семен Топорков. Он внезапно появился с удочкой на левом берегу, чуть пониже рыбаков, и начал быстро раздеваться. Видно было: он намеревался перебраться на другой берег, чтобы порыбачить на язя. Он – язятник.
Раздевшись догола, Семен вошел в воду по пояс и сразу окунулся с головой. Когда вынырнул, крякнул так, что раздалось на всю полусонную округу. Держа в левой руке одежду над головой, он поплыл.
– Ох, ох, хороша, ну хороша! Послушай: хороша, а! – говорил он то ли себе, то ли обращаясь напрямую к Самарке.
– Ну молодчина, а… ох… охо-хо… чудо, спасибо!
Он переплыл Самарку, положил одежду и вновь начал плескаться в воде на отмели.
Радовался и разговаривал как ребенок:
– Послушай, все дно золотое видно…а? Такая ласковая, ну спасибо, ну молодчина!
Рыбачков закрывала большая ветловая коряжина на воде, Топорков их не видел и наслаждался еще и тем, что был один при такой красоте.
– Расхулиганился наш милиционер, – усмехнулся Мишка, – такая верста, а как пацан.
Топорков тем временем вышел по пояс из воды, и его мощное крупное загорелое тело заиграло под утренними лучами солнца. Он был такой же, как Самарка, расцвеченная на отмели золотистыми песчаными берегами и темным дном. Они дополняли друг друга.
Топорков постоял под солнцем и опять с брызгами уронил себя в воду.
– Разворковался, как с девкой, – густым басом