Мой любимый шотландец. Эви Данмор
смерила ее долгим непроницаемым взглядом.
– Пожалуй, без подруги тебе не обойтись, – наконец сказала она. – Однако, как я уже говорила, завтра у нас с отцом встреча в Королевском научном обществе. Почему бы тебе не позвать Аннабель?
– Она готовится к отъезду во Францию на все лето. К тому же мама ни за что не позволит мне пригласить на такое неформальное мероприятие герцогиню!
– Хм. – Катриона покусала ноготь и застенчиво отдернула руку. – Берлингтон-хаус всего в полумиле от особняка твоих родителей…
– Ну да! – поспешно подтвердила Хэтти.
– Так что я вполне могу успеть, если уйду сразу после концерта.
– Конечно!
– А вот на ланче, боюсь, тебе придется справляться самой.
Он не появился ни перед концертом, ни во время него. Все сорок минут Хэтти нервничала и потела под Шопена и Брамса, а Блэкстоун самым возмутительным образом отсутствовал.
– Не понимаю, – пожаловалась она Катрионе, плетясь в хвосте длинной вереницы гостей в столовую. – Почему он пренебрег маминым приемом, хотя сперва приглашение принял?
– Может, заболел? – прошептала Катриона.
– Вид у него был вполне цветущий.
– Лучше спроси у матери. Ей наверняка известна отговорка, которой он отделался.
– Не хочу рисковать, проявляя лишний интерес.
Хэтти даже радовалась, что Блэкстоун не пришел. Мать нарядила ее в блеклое зеленое платье – цвет ей шел, однако фасон был ужасен. Рукава – слишком пышные сверху, внизу подола – целых два ряда оборок, на лифе – буйство кружев. По отдельности эти детали смотрелись бы прекрасно, но все вместе производили удручающее впечатление. И, разумеется, платье обтягивало девушку слишком сильно. Иногда она задавалась вопросом: то ли мать совершенно лишена чувства стиля, то ли сознательно делает из нее чучело. Даже Катриона в простом темно-синем бархатном платье выглядела более элегантно, хотя в моде разбиралась слабо.
Из боковой залы доносились звуки струнных инструментов, гости разбились на группки и брали закуски с подносов, которые разносили бесшумные лакеи. Поскольку ланч был неофициальный, женщины в сопровождении не нуждались. Мать в компании тетушки беседовала с юной миссис Эсторп и миссис Хьювитт-Кук, американкой. Они расположились аккурат рядом с мольбертом, где стоял очень большой и весьма посредственный натюрморт Хэтти – миска с фруктами и овощами.
Хэтти поежилась и взяла Катриону за руку.
– Успеваешь подкрепиться? Может, бокал сидра или шампанского? И давай посмотрим, что там с закусками.
Взгляд Катрионы скользнул к часам с маятником между двумя сервантами, которые в данный момент использовались как столики для фуршета.
– Бокал сидра, – решила она.
Хэтти потягивала холодный терпкий напиток из фужера на длинной ножке, и ее щеки медленно остывали. От аппетитных запахов заурчало в животе. Еда выглядела очень заманчиво: исходящие паром серебряные супницы, тарелки с холодной мясной нарезкой и пироги с золотистой корочкой, красиво