Запрети себя любить. Каролина Шторм
желание возразить, сказать что-нибудь в защиту того, кто так дорог моему сердцу. Но молчу, понимая, что Евгений прав. Пашка никогда не будет положительным героем. Он сам этого не захочет. Ему удобнее играть роль негодяя. Конечно, это сильно сказано. Он не злодей, и в нём есть доброта и отзывчивость. Но ему так нравится это прятать под маской холодности и небрежности, что все предпочитают верить ему, чем копаться в тайниках его души. А она у него есть. Я это знаю наверняка.
А Евгений продолжает его чернить. Нет – констатировать факты.
– Пашка – не самый лучший из людей. Я понимаю, у него было трудное детство…
– А что такого трудного было?
Я ведь ничего о нём не знаю. Сам Пашка не расскажет. Закроется, будет нарочно шуметь, отвлекать внимание от главного. Да, он такой. Игрок на всю катушку. Я перестала в это верить. Когда он вытащил меня на крышу посмотреть на звёзды, тогда, пожалуй, он и был настоящим. Простым, живым, естественным. Таким бы мне всегда его хотелось видеть.
Но не хочет он.
– Пашка рос без отца.
Это я знаю.
– Разве это повод?
– Нет. Просто у него не было примера… как бы это сказать? Правильного мужского поведения, отношения к женщине. Он сам по себе рос. Мать у него очень холодная.
– Ты её видел? – живо спрашиваю я.
Было бы интересно самой взглянуть на эту женщину, подарившую ему жизнь. Какая она? Насколько они с Пашкой похожи? Не знаю, зачем мне нужны все эти подробности. Но этого человека я люблю и хочу больше о нём узнать.
– Однажды видел, – отвечает Евгений. И вдруг интересуется. – Ксюш, а зачем нам говорить о ком-то третьем? Неужели тебе Пашка Сазонов сейчас нужен?
Он мне всегда нужен. Но Евгению я этого не скажу. Впрочем, он свои выводы уже сделал.
– Он, наверняка, приставал к тебе. Ты не первая, на кого он обратил внимание. Но у него это быстро проходит. Как только добьётся, теряет интерес.
– А если не добьётся?
– То же самое. Не помню, чтобы он о ком-то горевал.
– А у него были ещё с кем-то серьёзные отношения? Кроме его Милады?
– Вряд ли. Милада – это исключение.
– Он её любит, да?
Зачем самой себе делать больно? И что хочу услышать я в ответ?
– Ксюша, мы опять говорим про Пашку, – напоминает Евгений. И останавливается на дороге. Пытается поймать мой взгляд, но я упорно не смотрю на него. Делаю вид, что считаю секунды до того, как светофор загорится зелёным. – Он тебе нравится, что ли?
– Немного, – выдыхаю.
– Я так и думал… Зря.
Мы переходим на другую сторону. Начинаем спускаться вниз по улице Прибрежной. Река, должно быть, застыла и покрылась льдом. Хочется взглянуть на неё. Со смотровой площадки в парке она выглядит иначе.
В том парке, где мы гуляли вместе.
В ту ночь, когда впервые были вместе.
– Ксюш, зачем он тебе? – голос Евгения прорезает мои нежные грёзы. – Вы совершенно разные и друг другу не подходите. У него есть девушка. Он собирается жениться. К тому же скоро у них родится ребёнок.
– Что? –