Опята. Алексей Смирнов
посвящаться в беды, события и проблемы, не касавшиеся его ни в малейшей мере; при этом рассказчик все излагал, будто бы это он сам горел желанием излить свою бессмертную душу неизвестно во что. Между тем резервуар внушал сомнения.
– Да у них в сортире грибы растут! – воскликнул Извлекунов, предчувствуя, что все сейчас набросятся на него, ибо своим приходом и предложением он оборвал застольную песню про барабан, который был плох, и барабанщика, который был Бог. «Погиб наш юный барабанщик, но песня его не умрет…» Или как-то иначе они пели. «Барабань! Барабан!..»
Но никто не огорчился.
Чета Амбигуусов смекнула, что если не признаться во всем и не перейти Рубикон и Сиваш хотя бы в подобии контратаки, то дело кончится не как с безбашенным барабанщиком, которого смертельно ранили в барабан, но гораздо хуже.
– Пойдемте, посмотрите все, – старший Артур Амбигуус отшвырнул салфетку и шумно встал. – Ремонтники, распоследние суки, оставили узкую земляную прослойку. Мы глядим – и действительно! Удивительно! И ничто их не берет!.. Листья дуба упали с ясеня…
Целая процессия, замыкаемая неповоротливой Краснобрызжей, потянулась в отхожее место. Все поочередно убедились, что Извлекунов не солгал. Он, окулист, обладал отменным зрением и рассмотрел даже самые маленькие грибочки, совсем еще крохи, кого и травить-то совестно.
– Мы и на флоте самых мелких, новорожденных тараканов не трогали, – признался почему-то Кушаньев. – Пускай, думали, побегает, падла. И без того жизнь собачья. И вообще – какое удовольствие?
Оранская прислонилась к стене, держа бокал с отыгравшим шампанским.
– Я еще раз повторяю: надо все окропить, – твердила она. – В грибах… Они. Союзники. В них страшная сила. Можно изготовить свою собственную копию, если правильно съесть.
– Зачем же вам копия? – осведомилась тучная Краснобрызжая, которой с избытком хватало нажористого одиночества. Она была плохим терапевтом: не понимала людей и все мерила по себе. Она всем советовала хорошо кушать.
Оранская отпила из бокала и закатила глаза:
– Чтобы обмануть Бога. После смерти Бог отправляет копию в Ад или, если тот облагородился, утучнился, воспарил, нахватался разных сведений – пожирает и прилагает к себе. А настоящий воин странствует по мирам, какие вам и не снились… Приходите к нам на лекцию. Будут слайды. Например: зачем умерших зашивали в шкуры? Чтобы провести Того, Кто поедает нажитый рассудок. А со зверя какой спрос?
– Шкеты какие, – попенял воинам Гастрыч. – Господа Бога надувать, как, извиняюсь, кобылу. А то он не разберется.
У Гастрыча всегда имелось оригинальное мнение по любому поводу. Однажды он подал в газету бесплатное объявление: «Вмещу мир, недорого».
– Вам хватит, – бесцеремонный и бесконечно шутливый Извлекунов вдруг взял от Оранской бокал за ножку как истинный профессионал, у которого, сколько бы он ни выпил, перестают дрожать руки во время ответственной операции.
Между