Холодный мир Широхан. Фантастические рассказы и повести. Аркадий Грищенко
Эдуард! Зачем мне это? Мы же с тобой договорились показать его Виктору Сергеевичу. Но не мог же я удерживать нашего учителя за руку и отбирать инструмент? Кстати, он очень ловко у меня на глазах справился: разобрал, микросхемы оценил и всё собрал.
– Вот будет неприятность, если прибор накрылся! То его учитель отверткой курочит, то Сандра под ноги роняет! Это же электроника, притом импортная…
Красавчик уныло кивнул головой:
– Сам думаю, что зря мы с Матиасом связались. Но теперь об этом горевать поздно, Колыванова с сыном уже приближаются к аэропорту в Шереметьево, откуда сегодня же вылетят в Штутгарт.
– И связи у нас с Матиасом нет, – подвёл я итог. – Тебе не скажешь, сам не догадаешься. Можно, конечно, поинтересоваться у брата Колывановой, как связаться с его роднёй. Например, через Интернет, Скайп использовать или Вацап. Так ведь?
Димон Сапронов промолчал. По математике башка у него варит, а общие вопросы надо за него другим решать!
Несколько дней была очень жаркая погода, даже в наших краях температура воды в ближайших водоёмах держалась выше двадцати градусов, мы не теряли времени и плавали наперегонки. Моя Сандра сменила гнев на милость и вновь согласилась на вечерние прогулки по нашим любимым местам, даже без надоедливой Рыбкиной. Я начал забывать о далёкой Германии с продвинутым физиком и его семьёй. Однако, напрасно! До начала учебного года оставалось всего ничего, когда оброненная моей матерью реплика ошеломила и заставила прильнуть к экрану телевизора во время новостей.
Двадцать восьмого августа после одиннадцати вечера я проводил Сандру до дома и поцеловал её в щёчку. Большего она мне ещё не позволяла. Сказала: «До завтра!» и исчезла в подъезде. Домой я не спешил, считал, что мать не ждёт, скорее всего уже легла спать. Приятно было идти по пустынной улице и время от времени разглядывать далёкие звёзды. Чувствовалось приближение осени, к ночи температура воздуха заметно снижалась. Зайдя в квартиру, я удивился: в зале и на кухне горел свет, мать не спала. Она встретила меня в коридоре и сказала:
– Мой руки и ешь, я всё разогрела.
– А почему ты не спишь, мама? Завтра же не выходной, тебе – на работу.
Она махнула рукой в сторону зала:
– Там Машу Колыванову показывали, мельком в толпе. Что-то там в Штутгарте случилось. И сон как рукой сняло, прошлось таблетку успокоительную выпить…
Я вначале не придал значение её словам, можно сказать, что не врубился. Умылся, поужинал. Когда пошёл в свою комнату, в зале матери уже не было. Заглянул к ней пожелать спокойной ночи, однако снотворное уже подействовало – она мирно спала. А до меня только дошло – её слова про Штутгарт и про Колыванову напомнили о научных изысках отца Матиаса, про историю наших развлечений с парадоксометром. Новостей в телепрограмме в это время не нашёл, тогда я включил компьютер. Про Штутгарт обнаружил лишь несколько строк в обзоре "LENTA.RU": «В Германии внезапно