Тайна Форта Росс, или Почему с русскими не соскучишься. Вадим Владимирович Массальский
люди его снова задают и, видимо, будут задавать дальше, мне хотелось бы снова объясниться.
Я несколько раз откладывал писать вам, надеясь, что у нас еще будет возможность встретиться в Маунт-Верноне. Но вчера, объезжая верхом плантацию, я попал под сильный дождь со снегом и сильно простудился. К вечеру я почувствовал себя очень неважно, а сегодня я почти потерял не только голос, но и физические силы и понял, что это, вероятно, моя последняя возможность, взяться за перо.
Итак, почему же я решил не баллотироваться на третий президентский срок в 1796-м году? Я думаю, ответ на этот вопрос вам уже понятен. И у вас, после общения с моей супругой, была возможность удостовериться, что мои помыслы были искренними и что мое желание вернуться к тихой семейной жизни было очевидным.
Но сейчас меня волнует другое. Меня терзают сомнения: не совершил ли я ошибку, когда позволил уговорить себя избираться на второй срок? Мне всегда казалось, что это было связано с безвыходной ситуацией, с тем, что наша юная республика оказалось перед угрозой новой опустошительной и, возможно, даже проигрышной войны и внутренних распрей. Но сейчас я прихожу к выводу, что неизмеримо большая для нас угроза все-таки состоит в том, что во многих людях, в тех, кто идет во власть, интуитивно живет желание, не только удерживать ее как можно дольше любым мало-мальски законным путем, но откровенно узурпировать ее. Поверьте мне, это желание, как скрытую болезнь, порой трудно распознать. А уж лечить ее можно только одним способом – твердостью демократических законов.
Уходя в отставку после восьми лет президентства, я хотел подать пример, которому бы следовали следующие лидеры нашей страны. Уверяю, что и сегодня я сделал бы тоже самое, но с одной разницей: я бы ограничил себя только одним сроком президентских полномочий. Более того, я склонен считать, что такой же практике должны неукоснительно следовать не только президенты, но и конгрессмены, губернаторы и даже мэры маленьких городов – в общем, все те, кто облечен доверием народа. Возможно, это стало бы еще одним защитным барьером против партийных, семейных, финансовых кланов, от которых не может быть полностью защищена ни одна Демократия. Возможно ли это сегодня? Завтра? Или через сто, двести, триста лет? Не таит ли это опасности развала всякой новой республиканской государственности? Это сомнение удержало меня от пропаганды такого образа действий в недавнем прошлом и настоящем, но не исключаю, что это то, к чему мы все, люди, которые придерживаются идеи свободного правления, придем, если будем к этому искренне стремиться.
Остаюсь в глубоком почтении к Вам. Передаю наилучшие пожелания от моей супруги Марты.
Я перечитал письмо еще раз. Потом еще раз. Выпил залпом еще рюмку коньяка. Но алкоголь не брал меня.
Я позвонил жене и спросил, когда она приедет с работы.
Она сказала, что собиралась заскочить в магазин, но уже передумала и едет домой. Ей не понравился мой голос:
– Ты говоришь голосом человека, который