Лучшая французская поэзия. Коллектив авторов
только! Вам, бойцы, грешно нас,
певчих, кушать!
Не лучше ль песенки моей послушать?
Прикажешь ли? спою
Про ласточку, сестру мою…
Как я досталася безбожнику Терею…» —
«Терей! Терей! я дам тебе Терея, тварь!
Годится ль твой Терей на ужин?» —
«Нет, он царь!
Увы! сему злодею
Я вместе с Прогною сестрой
На жертву отдана безжалостной судьбой!
Склони соколий слух к несчастной горемыке!
Гармония мила чувствительным сердцам!..» —
«Конечно! натощак и думать о музы́ке!
Другому пой! я глух!» —
«Я нравлюсь и царям!» —
«Царь дело, я другое!
Пусть царь и тешится музы́кою твоей!
Для нас, охотников, она – пустое!
Желудок тощий – без ушей!»
Перевод В. Жуковского
Цапля
Однажды цапля-долгошея
На паре длинных ног путем-дорогой шла;
Дорога путницу к потоку привела.
День красный был; вода,
на солнышке светлея,
Казалась в тишине прозрачнейшим стеклом;
В ней щука-кумушка за карпом-куманьком
У берега резвясь гонялась.
Что ж цапля? носом их? —
Ни крошки: зазевалась,
Изволит отдыхать, глазеть по сторонам
И аппетита дожидаться:
Ее обычай был обедать по часам
И диететики Тиссотовой держаться.
Приходит аппетит; причудница в поток;
Глядит: вдруг видит, линь,
виль-виль, со дна поднялся!
То вверх на солнышко, то книзу на песок!
Сластене этот кус несладким показался.
Скривила шею, носом щелк:
«Мне, цапле, есть линя! мне челядью такою
Себя кормить? И впрямь! хорош в них толк!
Я и трески клевнуть не удостою!»
Но вот и линь уплыл, пожаловал пискарь.
«Пискарь? ну, что за стать! такую удить тварь!
Поганить только нос! избави Бог от срама!»
Ой ты, разборчивая дама!
Приструнил голод! Что? Глядишь туда-сюда?
И лягушоночек теперь тебе еда!
Друзья мои, друзья! не будем прихотливы!
Кто льстился много взять, тот часто все терял;
Одною скромностью желаний
мы счастливы!
Никто, никто из нас всего не получал.
Перевод В. Жуковского
Старый кот и молодой мышонок
Один неопытный мышонок
У старого кота под лапою пищал
И так его, в слезах, на жалость преклонял:
«Помилуй, дедушка! Ведь я еще ребенок!
Как можно крошечке такой, как я,
Твоим домашним быть в отягощенье?
Твоя хозяюшка и вся ее семья
Придут ли от меня, малютки, в разоренье?
И в чем же мой обед? Зерно, а много два!
Орех мне – на неделю!
К тому ж теперь я худ! Едва-едва
Могу дышать! Вчера оставил лишь постелю;
Был болен! Потерпи! Пусти меня пожить!
Пусть деточки твои меня изволят скушать!» —
«Молчи, молокосос! тебе ль меня учить?
И