За столбами Мелькарта. Александр Немировский
лет сорок назад. С той поры карфагенские купцы завладели богатой торговлей Гадира. Ни один греческий, этрусский или какой-либо другой корабль не мог быть принят в гавани Гадира. Олово, янтарь, серебро, медь – все это досталось Карфагену. Но гадирцы сохранили самоуправление городом. Во главе Гадира стоял выборный суффет, правивший в согласии с богатыми мужами города.
Все это хорошо известно Мидаклиту. Но о Гадире существует так много легенд, столько выдумок об опасностях, подстерегающих на каждом шагу путешественников, пожелавших увидеть город, что очень заманчиво взглянуть на него своими глазами. Вот почему с таким любопытством смотрит Мидаклит на стены Гадира. Может быть, ему удастся отделить правду от лжи, как ветер отделяет зерно от плевел.
В руках у грека – прямоугольная медная доска. На ее блестящей поверхности – какие-то узоры, напоминающие причудливую вышивку.
– Что это? – спрашивает Гискон.
– «Рисунок земли». Вот эта линия обозначает берег. Видишь, как сходятся две черты, оставляя узкий проход? Это и есть Столбы Мелькарта. А за ними – океан. Такие «рисунки земли» впервые появились у вавилонян и египтян. Делали они их на глине и папирусе. Очертания берегов на медь перенесли твои предки – финикияне. Никто из смертных не заплывал дальше них. Лишь восемьдесят лет назад «рисунок земли» появился у моих соотечественников. Почти сто лет назад его дерзнул начертить мой земляк Анаксимандр. Другой мой соотечественник, Гекатей, прозванный Многостранствующим, исправил и дополнил «рисунок земли», принадлежавший Анаксимандру. А я хочу продолжить работу Гекатея. Ему ведь не пришлось здесь побывать. Он даже не знал, что Гадир находится на островке.
– А кому нужны эти «рисунки земли»? – прервал грека Гискон.
– Морякам – чтобы они знали, куда плыть, купцам – чтобы они могли найти дорогу в другие страны, путнику – чтобы он не заблудился.
Корабли медленно сворачивали в узкий пролив между островами. На глаз он шириной в пятьсот локтей[43]. Рой лодок и барок высыпал им навстречу. На барках покрупнее нос был украшен изображением лошадиной морды.
Набережные полны людей. Мелькают темно-бронзовые лица, сверкающие белизной одежды. Никогда еще на памяти гадирцев в порт не заходил такой большой флот. К тому же его возглавляет сам суффет Карфагена. Большой флаг республики, синий, с двумя пурпурными полосами, гордо реет на носу идущего впереди корабля.
– Мир вам! – кричат гадирцы, а карфагеняне приветственно машут им в ответ.
Один за другим корабли пристают к изогнутому, как олений рог, каменному молу. Матросы ловко бросают причальные канаты на позеленевшие деревянные сваи. Гремят цепи. С плеском падают на воду якоря.
Когда были убраны паруса, сброшены и укреплены сходни, моряки и колонисты сошли на берег и вскоре заполнили почти всю набережную. Многие, упав на колени, возносили хвалу богам.
Карфагенян окружила толпа. Их засыпали вопросами о Карфагене, о людях, которых
43
Локоть – мера длины у древних народов (менее метра).