Может быть, позже..... Мария Ордынцева
него верности.
– Это был такой шок, что я даже потеряла дар речи на секунду, – Ирина мяла свою белоснежную салфетку, и Быстрицкая заметила, как дрожат ее руки. Почуяв волнение хозяйки, йоркшир заскулил и попытался лизнуть ее в щеку, чтобы утешить. – Все хорошо, мой маленький, – сказала она ему и погладила между ушей. – Понимаете, Мария Александровна, он с чего-то решил, что наш сын Никита не от него. Естественно, я сказала, что он сошел с ума. А Володя вытащил из ящика какую-то бумажку и, размахивая ею у меня перед носом, кричал, что он все проверил, что все подтвердилось. В тот момент земля ушла у меня из-под ног, я упала в обморок. А когда пришла в себя, то я лежала на диване, а Володя, уже успокоившись, сидел рядом и пытался привести меня в чувство. Я не знаю, что там была за бумажка, но в тот момент я была настолько обижена, что даже не подумала ее прочитать, я поднялась, чтобы уйти. Володя хотел что-то сказать мне, но я не стала его слушать и убежала, хлопнув дверью.
– Почему вы сказали следователю, что не ссорились с мужем? – Быстрицкая не могла не спросить: этот вопрос не давал ей покоя все это время.
– Когда я вернулась домой, мне по факсу пришла записка от Володи. Он писал, что все равно меня любит и дома мы обо всем поговорим.
– И вы решили не предавать этот факт огласке?
– Вы знаете, как жестоки дети в настоящее время? Если бы в школе или где-то еще появились подозрения, что Никита – не сын своего отца, на него бы стали показывать пальцем, шушукаться у него за спиной, называть меня гулящей. Это мнение их родителей, но дети бы его высказывали прямо. Зачем мальчику портить жизнь?
Ответ Быстрицкой не понравился. Что-то она не договаривала. Ирина это, кажется, почувствовала.
– Вы мне верите? – спросила она на всякий случай.
– Я не могу представлять ваши интересы, если вы не будете честны со мной, – пояснила Быстрицкая. – Если потом всплывут факты, о которых я не знаю, я не буду к ним готова и не смогу дать отпор.
Ирина Аркадьевна замялась. Кажется, она разрывалась между необходимостью рассказать правду до конца и желанием сохранить свою маленькую тайну. Наконец, разум возобладал.
– Я очень прошу вас оставить это в тайне, насколько это возможно, – попросила она.
– Я обещаю вам это, но если кто-то другой обнаружит этот факт – я ничего сделать уже не смогу, – честно призналась Быстрицкая.
– Хорошо, – сдалась Ирина Аркадьевна. – Я действительно не читала эту бумагу, но муж сам рассказал мне ее содержание. После того, как я очнулась, мы все-таки поговорили. Он сказал, что когда лежал в больнице, выяснил, что у него и Никиты не совпадают группы крови. Поскольку с моей группой крови кровь сына также не совпадала, у него возникло подозрение, что я изменила ему. Он сделал экспертизу ДНК и узнал, что Никита – не его сын… Но я не изменяла ему, я сама не понимаю, как это могло случиться, – поспешила добавить она.
– Это можно будет установить позже, – успокоила ее Быстрицкая. – Сейчас не это важно. Важно то, что