Царское дело. Сергей Булыга
ковра с пистолями и улыбался. После сказал:
– Эх, ты! Я тут давно уже стою. А ты что, задремал?
– Винюсь! – сказал Маркел.
– Чего уже виниться? После виниться будет некогда, – сказал дядя Трофим, опять садясь к столу. – Сунут ножиком под ребра, вот и все дела.
– Здесь, что ли? – недоверчиво спросил Маркел. – В Кремле?!
– В Кремле особенно, – сказал дядя Трофим. – Или грибочков поднесут. Вот ты чего сейчас жуешь?
– Пирог.
– А он с грибами! А с какими?
– Так ты же мне, дядя Трофим…
– Что я? Я этот пирог не стряпал, – строго сказал дядя Трофим.
И взял его у Маркела, сунул себе под нос, понюхал и сказал:
– Ну, может быть, – и откусил немного, пожевал и проглотил. Потом заговорил с усмешкой: – Знаешь, как царю еду подносят? Так вот, сперва, еще на кухне, повар перед тем, как на блюдо положить, обязательно кусочек отведает. А мы рядом с ним стоим и смотрим, чтобы проглотил как следует. После один из нас это блюдо несет, а двое других идут рядом, охраняют. И вот поднесли к столу. Его там у нас берут и снова пробуют – сперва один едчик, после другой, – и передают боярину. Боярин, кравчий называется, опять попробует, а царь на него смотрит! И только потом уже сам царь эту еду берет и тоже сперва пробует, а только потом уже ест. И так с каждым блюдом. А их за один обед может быть до полусотни! И так же питье. Вина могут полкубка перепробовать, пока он до царя дойдет. Так что, если бы ему сегодня подали отраву, так не один бы он преставился. А так только один. Значит, отравы не было.
Маркел вначале помолчал, а после с опаской спросил:
– А разве говорили про отраву?
– А как не говорить, – сказал дядя Трофим, – если государь преставился? Когда государь преставляется, об этом всегда говорят. Говорили и сегодня, и приговорили, что отравы не было. А было…
И он опять замолчал. Но и Маркел теперь тоже молчал, не спрашивал. Дядя Трофим улыбнулся, сказал:
– Но я же тогда этого еще не знал. Я же забежал туда и вижу: государь лежит! Мертвый! А Федоска его постригает. А эти все вдоль стенки жмутся. А одеяло на царя свисает, пол-лица ему уже закрыло, и никто его не подоткнет.
– Это у него в опочивальне было? – спросил Маркел.
– Почему в опочивальне?
– Потому что одеяло. Где ему еще лежать?
– Э! – сказал дядя Трофим довольным голосом. – А ты внимательный! – Потом опять строго сказал: – Нет, не опочивальне это было, а в комнате.
– А что такое комната?
– Ну, это, скажем так, государева светлица, – сказал дядя Трофим. – Он там ответы принимает. А опочивальня – это еще дальше, за крестовой. Крестовая – это его молельня, домашняя церковка, там поп Федос сидит, и больше никого туда не допускают. Даже бояр никого! Боярам можно только в комнату, они его там дожидаются. И там же, в красном углу, стоит царское место,