Тридцать лет спустя…. Сергей Владимирович Корчажкин
процессию. Бегом это назвать было трудно. За плечами примерно пятьдесят пять килограммов на нос у каждого и еще кое-что в руках. Больше это было похоже на разогнавшийся небольшой товарный состав. Так же опасно было пытаться остановить этот караван или, хотя бы, изменить направление движения. Студенты-физики на практике постигали понятие инерции.
Миронов семенил впереди на своих длинных ногах и, как заправский носильщик из старых фильмов голосил противным фальцетом: – Поберегись! Зашибу! –
Народ, с непривычки, шарахался, роняя детей и вещи, но дорогу освобождал исправно.
Оставалось еще метров десять до последнего вагона, когда поезд медленно тронулся. В проеме тамбура стоял проводник и с неподдельным интересом на улыбающемся лице наблюдал за событиями на перроне. Однако улыбка, вместе с проводником, мгновенно пропали из тамбура, как только Замазка показался в проеме двери. Как же своевременно проводник растворился в вагоне! Не задерживаясь в проеме, один за другим, все участники каравана начали впечатываться в тамбур. Первый, не имея физической возможности остановиться, налетел на закрытую противоположную дверь тамбура. Дверь устояла. В первого врезался и остановился второй. Во второго третий. И так до последнего седьмого, который и поместился-то в тамбуре лишь потому, что не то третий, не то четвертый, не выдержав напряжения упал вдоль стены, а следующий упал на него. Стало посвободнее и шестой с седьмым могли даже с комфортом стоять.
Казалось, что можно попытаться хоть немного прийти в себя? Не тут-то было. Замазка неожиданно вспомнил, что его должна была провожать невеста. Дело в том, что Володя Миронов планировал сразу по возвращении из похода жениться. И невеста, а заодно и отец Володи, известный профессор-физик, ожидались на вокзале. Отец-профессор, который по совместительству читал лекции всем этим туристам, обещал принести шампанское. Это шампанское они планировали выпить по кругу из старого прокопченого походного котла прямо на перроне. А нежный поцелуй влюбленных при расставании должен был скрасить Миронову месяц среди болот, злобных кровососущих насекомых и грубых товарищей по палатке. Так вот, в суматохе отъезда он не только не обнял невесту на прощание, но даже не понял: была ли она на перроне? С шампанским проще. Оно подождет. А вот невеста…?
Эта мысль настолько поразила Замазку, что он немедленно приступил к действиям. Выскользнув из лямок рюкзака и с изумлением обнаружив, что тот висит в воздухе, зажатый между телами и дверью тамбура, Миронов, продемонстрировав недюжинную гибкость, извернулся, лег на пол и пополз в сторону открытой двери. У пола было значительно больше свободного места и он быстро продвигался вперед. Оставалось не более полуметра и вот-вот можно будет выглянуть в открытую дверь тамбура, и увидеть провожающих на перроне, и послать прощальный поцелуй… Но надежда, наверное, вылетела в эту же открытую дверь, не успев осчастливить влюбленного: кто-то из замыкающих, не выдержав напряжения последних минут, вместе с рюкзаком упал на Замазку. Тот издал булькающий