Ниндзя в тени креста. Виталий Гладкий
баклана было стянуто металлическим кольцом, поэтому проглотить рыбу он не мог, и спустя какое-то время лодки под тяжелым грузом богатого улова едва не черпали воду бортами.
Гоэмон был заворожен укаем. Потрясающее представление всецело завладело его вниманием. Плеск речной воды, резкое хлопанье крыльев, радостные возгласы удачливых рыбаков и зевак, вид освещенных трепещущим пламенем факелов длинных лодок, огненная рябь на черной воде представляли собой эффектное, ни с чем несравнимое зрелище. Феерия огня и мрака долго преследовала юного синоби – до самой постели. И когда сон наконец сомкнул ему веки, он уже знал, что делать дальше…
Утром следующего дня Гоэмон отправился на рынок Нисики. Горбун был на месте. Юному синоби пришлось подождать, потому что приказчик на все лады расхваливал свой товар какому-то горожанину, по виду цунэ-но-гата из разбогатевших ремесленников. Катана ему не полагалась, а вот меч вакидзаси и танто он мог носить с полным на то правом. Судя по витиеватым речам горбуна, новоявленный богач мало соображал в оружии, и приказчик хотел продать ему дорогой экземпляр танто, вся ценность которого заключалась в красивой рукояти.
В лавке Фудзивары Арицугу продавались не только ножи из принадлежавших ему мастерских, и впрямь отличающиеся великолепным качеством. Он торговал изделиями и других кузнецов; правда, старался брать на продажу только вполне приличные образцы (которые все равно не выдерживали никакого сравнения с его ножами). Стоили они дешевле – для тех, кто знал толк в оружии, но был стеснен в средствах, а тем, кто был «пустым горшком», как этот цунэ-но-гата, всучивали их по цене едва ли не выше стоимости самого лучшего из клинков, представленных на лотках. Этим как раз и занимался горбун, и чтобы ему не мешать, Гоэмон присел в сторонке на корточки и начал философски наблюдать за беспокойной рыночной жизнью.
Рынок представлял собой увлекательное и немножко странное зрелище. Рядом с лавкой Фудзивары Арицугу с множеством благородных танто продавали соленую и вяленую рыбу, чуть поодаль торговали лакированными шкатулками и веерами, еще дальше несколько лавок выставили на своих лотках великолепный фарфор, усладу глаз истинных ценителей красоты, за ними стояли торговцы чаем и посудой для приготовления чая, напротив них расположились кузнецы, котловых дел мастера, завлекавшие покупателей мелодичным звоном своих котлов и котелков, рядом с ними возле своей лавки суетился оптовый торговец свежей рыбой, помогая грузить бочки на повозку и переругиваясь с возчиком…
За рыбной лавкой мрачно чернели на лотках металлические шлемы самураев – кобуто, отдельно стояли в специальной стойке копья – яри, и сразу же за ними торговец, явно навеселе, продавал сакэ на вынос, черпая его из большой бочки медным черпаком. Похоже, он опьянел от испарений и вот-вот должен был свалиться с ног, но чуть поодаль стоял его сменщик,