Двойник. Лариса Валентиновна Кириллина
торжественной аисянской формулой вежливости.
Ну и ну.
Я – куратор.
Когда-то эта высокая должность казалась мне совершенно недостижимой. Но я же видела коллегу Уиссхаиньщща в действии, и я общалась с другими кураторами планет. Ничего сверхъестественного. Меня повысили, чтобы придать мне должные полномочия, которыми не обладает Хранительница. Наверное, руководство космопорта, Планетарный совет и специальные службы уже оповещены.
Ага, я вижу поток сообщений: «Госпожа куратор Цветанова-Флорес, ожидаем распоряжений»… «Госпожа куратор, рады вашему назначению»… «Госпожа куратор, приветствуем вас»… Теперь я, если потребуется, смогу запретить все полёты, приказать досматривать все прибывающие космические суда, установить особый режим на дорогах, поднять по тревоге спасателей…
Но ни в чем подобном пока нет необходимости. Тот, из-за кого случился весь переполох, коротает дни в изоляторе космопорта, передвигается только в кресле-коляске, регулярно сдает анализы, упорно именует себя Ульвеном Киофаром Джеджиддом и настаивает на скорейшем свидании с родственниками.
До чего же мне скверно. Даже слегка подташнивает. Вероятно, просто из-за того, что я до сих пор не позавтракала.
Я вызвала своего помощника по административным делам, тагманца Сэргэ (про себя я зову его «Сергеем»). Попросила принести мне прямо сюда, в кабинет, чай с бодрящими травами и какую-нибудь еду, не обязательно из ресторана. Да, я очень занята и должна быть всё время у монитора.
«Через пять минут завтрак будет у вас, госпожа Хранительница», – с готовностью отозвался Сэргэ. У меня недостало духу поправить: «…госпожа куратор».
Еду доставили из соседнего студенческого кафе в картонном боксе и картонном стаканчике. Всё незатейливо, но сытно и вкусно. По желудку разлилась блаженная теплота, и на душе стало чуть полегче. Как же сильно мы зависим от физиологии.
Приободрившись, я позвонила Маилле Ниссэй.
– Юлия, рада тебе! – отозвалась она. – Ты по делу, да?
– А ты уже что-нибудь знаешь?
– О чем?..
Мне пришлось рассказать ей кошмарную новость и поделиться мыслями, высказанными бароном Максимилианом Александром и моим папой.
– Ионнайо!…
На уйлоанском это восклицание значит «утонуть-захлебнуться», что можно нейтрально перевести как «ну и ну».
Она тоже оторопела. Но пришла в себя чуть быстрее, чем я. И решительно заявила:
– Ладно. Я согласна поговорить с этим типом. Когда это можно устроить?
– Дистанционно – когда угодно. Тебе не нужно лететь в космопорт. Но лучше, если всё-таки мы соберемся втроем у меня – ты, я и барон Максимилиан Александр. Разговор с двойником, естественно, будет записываться и анализироваться.
– На детекторах?
– В том числе. А потом мы поговорим по душам, уже без аппаратуры.
– Понятно. Назначь, пожалуйста, время, чтобы я успела добраться к тебе в Тиамун.
– Я позвоню, как только договорюсь с бароном.