Каменное сердце генерала. Юлия Пульс
на моем месте делать.
– Молчи, девочка, знаю я, что говорю. Поймешь скоро, кто любит, а кто использует, – не понимала я, о чем эта болящая толкует, но дело свое знает, лечить умеет – это главное. – Сразу говорю, – засыпала она себе в рот порошок из ступки и надула щеки. Зачерпнула чаркой варево из котелка и подошла ко мне. Сплюнула в ладонь зеленую кашицу и облизнула сухие губы. Впялилась в мое лицо большими янтарными глазами, обрамленными сеткой глубоких морщин. – Чуда не жди. Хребет переломан. Как только позвонки все не посыпались! Глупая. Привела доброта тебя к беде. Спасла оборванца, а сама теперь калека на всю жизнь.
– Калека? – впервые за время моего пребывания в неподвижном теле, слезы сорвались с уголков глаз.
– Ну, ну, не реви, – подула она на чарку, развеивая пар. – Если ухаживать кто будет, жизнь тебе свою посвятит, то и сама еще долго проживешь. Многое увидишь. И даже деток твоей неумехи сестры.
В удушающем от слез спазме не смогла обронить ни слова. Ваакри ухватила за шею, прошлась кулаком по затылку и приложила кашицу к основанию шеи. Что она делала со спиной дальше, я не понимала. Не чувствовала больше ничего. Смотрела с мольбой в ее ясные глаза.
– Пей, – придержала голову и поднесла к губам горячий отвар, – пей потихонечку, по глоточку, медленно, пей и не плачь, Мэлори, – я глотала, обжигая язык и нёбо под тихий убаюкивающий голос знахарки. – Платье, что ты мне расшила синей нитью, приберегла к твоей свадьбе. Но не суждено ему выгуляться. Придержу к другому празднику. Скоро жених твой другую женку найдет, там и погуляю, – глаза заволокло сизым туманом, веки отяжелели. – Спи, девочка, пусть душа твоя найдет покой, но сдаваться не смей. Веру не теряй, надежду не раздаривай. Любовь сохрани и горесть прогони.
Глава 2
– Вставай, засоня! Новый светлый день! Завтрак стынет! – из тысячи других узнала бы скрипучий голос бабки Ваакри.
– Я давно уже не сплю, – отозвалась тихо, не отрывая взгляда от опостылевшего потрескавшегося потолка. Долгими часами в одиночестве, лежа в кровати без единого движения, изучила каждую трещинку. Фантазия сплетала из них узоры тех вышивок, которые творили мои руки. Те самые пальчики, что сейчас безжизненными плетьми валялись на простынях.
– Опять пол ночи в облаках летала? – хохотнула старушка и уселась на стул у моей кровати. Поправила подушку, немного приподнимая мое непослушное тело. Взяла с пола тарелку с кашей и щедро зачерпнула деревянной ложкой.
– Летала, Ваакри. Мне снились просторы Лихолесья. Амраас снился с домиками и загонами для скота. Костры и хороводы. Лепешки мамины и Тейл…
– Тьфу! – не дала мне договорить и сунула в рот ложку. – Ты мне тут родню свою поганую не вспоминай! Иш! В Ханаане за чертой берега я видела эту семейку! – знахарка всегда злилась, когда я вспоминала былую жизнь и есть за что.
Ваакри с того рокового дня выхаживала меня с неделю, поила, растирала, мыла, таскала. Поначалу отец ей помогал меня носить и выгуливать.