Подвиги Рокамболя, или Драмы Парижа. Понсон дю Террайль
де Шато-Мальи приезжал к Эрмине в фаэтоне, обыкновенно лишь с маленьким грумом.
Молодой граф был немного взволнован сценой, разыгранной им с искусством даровитого актера. За неделю перед этим он, быть может, посовестился бы самого себя, но теперь… жребий брошен. Притом же он говорил, что в любовных делах цель оправдывает средства.
В подобных размышлениях он подъехал к дому. Квартира его была в первом этаже, она отличалась богатством, но вместе с тем той простотой, которая сразу дает понятие о человеке мужественного и строгого характера. Все комнаты оклеены были темными или серыми обоями, на стенах развешаны картины Мурильо и Габека, позолоты и разных побрякушек почти нельзя было заметить, что доказывало, что граф не принадлежит к числу тех людей, которые желают выставить напоказ свое богатство.
Прислуга графа состояла из грума-британца, старухи кухарки и арапа по имени Снежный Ком.
Снежный Ком, отворив графу дверь, сообщил, что его ждет какой-то незнакомец.
Граф спокойно вошел в залу.
У камина сидел человек, одетый в узкие клетчатые панталоны, нанковый жилет и коричневый сюртук со стоячим воротником, на голове круглая прямая шляпа с небольшими полями. Одним словом, это был Артур Коллинс, тот самый, с которым мы уже познакомились на балу у маркизы Ван-Гоп и который был секундантом у виконта Камбольха на дуэли с Фернаном Роше.
– А, наконец, – небрежно проговорил он, увидев входящего графа.
– Здравствуйте, милорд, – обратился граф, садясь.
– Ну, как дела? – спросил сэр Артур.
– Все исполнено согласно вашим инструкциям, – ответил граф.
– Письмо, которое я вам послал, вы показали?
– Да, и представил очень нелестную картину моей мнимой страсти к этой также мнимой женщине, которую вы называете Топазой.
Затем граф подробно рассказал описанную нами выше сцену.
Сэр Артур слушал его с важным видом, по временам лишь кивая головой в знак одобрения. Наконец, когда граф начал рассказывать о страданиях, простодушном доверии и о легкомысленном предании себя Эрминою на его волю, на лице англичанина изобразилось живое удовольствие.
– Да, дела ваши, милый граф, идут успешно, – проговорил он наконец.
– Вы думаете?
– Без сомнения. В этом, что вы ей рассказали, есть много правды.
– И Топаза существует?
– Конечно, потому что она писала.
– И настоящее имя ее Топаза?
– Нет, но это безразлично.
– Однако мне приятно думать, что она менее опасна, нежели можно предполагать по сделанному мною портрету.
– Ошибаетесь, вы еще далеко от истины.
– Но в таком случае мы совершаем гнусное дело. Сэр Артур улыбнулся и устремил на графа неподвижный пытливый взгляд.
– Вы шутите? – спросил он холодно.
– Нисколько. Я начинаю даже жалеть, что заключил с вами условие.
– Хотите уничтожить его?
– Гм… – отвечал граф в нерешимости, – я не прочь употребить все усилия, чтобы понравиться