Подвиги Рокамболя, или Драмы Парижа. Понсон дю Террайль
спросил вместо ответа маркиз.
– Да, очень.
– Ну и отлично, вот маркиза предлагает вам место в своей ложе на сегодняшний спектакль.
На губах у маркизы появилась легкая улыбка.
– Майор, – проговорила она насмешливым тоном, – вы знаете страсть моего мужа к шахматной игре, и эта страсть заставляет его теперь отдать свою жену под покровительство друга.
И затем, взглянув на своего мужа, добавила: – Идите, милостивый государь, идите играть в шахматы.
Через десять минут после этого майор сел вместе с маркизой в карету и поехал с нею в оперу.
Театр был полон.
Рядом с ложей маркизы поместился Шерубен с каким-то молодым человеком, а напротив – виконт де Камбольх.
В антракте маркиза Ван-Гоп услышала разговор в соседней ложе, из которого узнала, что виконт вызвал Шерубена на дуэль; тогда она почувствовала, что уже любит Шерубена, и в мучительном страхе и волнении за его жизнь вернулась домой, не зная, на что решиться и что предпринять.
Она долго молилась, и, наконец, ею овладело какое-то особенное состояние, в котором ей представилось как бы наяву место битвы, противники, и при этом ее воображение до того разыгралось, что ей казалось, она слышит стук их шпаг и вдруг один из них как будто вскрикнул и упал. Это был он! Она зашаталась и лишилась чувств.
На другой день она очнулась только в двенадцать часов. Бедная женщина лежала на полу.
В эту минуту раздался звонок, молодая женщина подбежала к окну и посмотрела в него.
Прошло несколько минут, показавшихся ей чуть не целым веком, но, наконец, вошел человек в одежде посыльного. Это было письмо от госпожи Маласси.
Маркиза вздохнула свободнее и почувствовала, что возвращается к жизни.
Госпожа Маласси писала:
«Милая моя маркиза! Вот уже целая неделя, как мы не виделись с вами. У меня было много неприятностей в это время, а потому я прошу вас ради нашей дружбы побывать у меня сегодня же, так как я дала себе слово не выходить сегодня из дому; причину этого я сообщу вам при нашем свидании.
Маласси».
Маркиза чуть не вскрикнула от радости – это письмо было благодетельным предлогом для нее и давало ей возможность узнать о результате поединка.
Молодая женщина позабыла даже о том, что была еще в бальном костюме, и, проворно закутавшись в шаль, приказала подать карету. Через полчаса после этого она была уже у своего верного друга – вдовы Маласси.
«Возвратился ли он? Жив ли он?» – думала она, входя к ней.
– Дорогая моя! – проговорила Маласси при виде входившей гостьи. – Как я рада, что наконец-то вижу вас.
Она встала и подошла к маркизе.
– Боже мой! Что с вами? – удивилась маркиза, всматриваясь в бледное изнеможенное лицо вдовы. – Вы больны?
– Ничего, друг мой, не беспокойтесь, – ответила ей Маласси и глубоко вздохнула. – Я просто дурно спала эту ночь.
– Как и я, – заметила тихо маркиза.
– Представьте себе, – начала Маласси, усаживая маркизу около себя на диване, – с некоторых пор я страдаю бессонницей. Сегодня