Королева Дома. Марина Ушакова
ль девчонку. Если бы мытари оставили ей уведомление о её принадлежности лицитатору на дверях дома, она была б жива, да горшки господам мыла ночные. Хоть какая, а жизнь, чем так… Девчонке-то всего десять годков было!
– Ага. А я встречал намедни близнецов, – вздохнул второй сборщик налогов, вытирая пот с красного лба. – Поговаривают, что сыновья Лекола часто покидают Дворец Трио без охраны. Сбегают и крутятся у Дома, а то и в Дом проникают.
– Что они там потеряли?
– Ищут “пасхалки”.
– Это ещё, что такое?
Краснокожий пожал плечами и снова вздохнул, булькнув больными лёгкими.
– Один из них, господин Эрик рассказывал, что “пасхалки” некогда были сюрпризами для участников каких-то игр, связанных с Домом в древние времена. Сюрпризы… Ха! Сейчас в нашей жизни только один может быть сюрприз: дожить до завтрашнего дня и не сдохнуть от болезни или голода.
– Это да, – закряхтел бородатый, расчёсывая на ноге плохо заживающую язву.
Девушка на мгновение опустила глаза, думая о том, как бы ей хотелось встретиться со знаменитыми близнецами из элитного рода Лекола. Если уж они сбегают из Дворца, чтобы побродить по загадочному Дому верхнего города, и не боятся общаться с мытарями, рассказывая им о “пасхалках”, то, возможно, снизойдут до общения с нищенкой. Но, правда, что они ищут в столь опасном месте, как Дом?
Девушка осторожно попятилась к завалившемуся сараю, чтобы, пробравшись в родную усадьбу, сообщить матери о приходе мытарей.
Ей удалось проскользнуть мимо двух сборщиков налогов незаметной.
Она быстро протиснулась в приоткрытые двухстворчатые с облупленной краской неопределенного цвета двери и, бросив сумку с двумя трупиками грызунов через перила на стол в обширном и холодном холле, кинулась бегом вверх по прогнившей лестнице в покои матери.
– Мама, мытари пришли!
– О, – послышался хриплый, тяжёлый стон.
– Как же они надоели, – посетовала сутулая, постаревшая раньше времени княгиня. – Ты добыла еды?
– Да, мама. Сегодня удалось поймать двух крыс и несколько змей в долине.
Матушка появилась на пролете, опираясь о перила и шаркая стоптанными башмаками из неизвестного материала. Она натягивала на костлявые плечи уродливую, с бесчисленным количеством дыр шаль. Поправив на голове жуткую, взбитую огромной пирамидой прическу из спутанных седых волос, пропитанных грязью и вшами, она начала медленно спускаться навстречу дочери, неуверенно покачиваясь. Её платье невыносимо скрипело и хрустело изломанным и измятым каркасом. Пенсне с трещиной на стекле несколько раз выпадало из синюшней, трясущейся от холода руки. Некогда Астра Лдор № 801 была признанной красавицей дворца. От её высокой, стройной фигуры и смуглой, почти золотистой кожи мужчины сходили с ума. Тёмные, длинные и тяжёлые волосы были предметом ярой зависти у всех модниц верхнего города. Не всем современницам повезло с волосами. Некоторым приходилось носить парики из волос, проданных им жителями нижнего города, чтобы скрыть покрытые язвами срамных болезней макушки. Почему же Арта не унаследовала стать и красоту матери? Почему она маленькая и рыжая? А может, это всё сказки, порождённые больным, воспалённым воображением матушки? И не была она никогда во дворце? И не сияла там прекрасной звездой, затмевая аристократок? Но тогда, откуда она так много знает о придворном этикете, наизусть помнит родословные нулевых и первых Дворца Трио, имеет представление о том, как пользоваться экипажами и в совершенстве знает довоенные языки? Кто и когда обучил её математике, письму, физике, философии и многим другим наукам, недоступным жителям нижних городов, где не осталось ни одной книги? Отец? Он был очень образованным человеком.
– Арта, детка, принеси шкатулку.
Дочь встрепенулась, повернулась к гостиной и замерла. Медленно подняла на мать глаза и прошептала:
– Мама, мы же отдали последние деньги в прошлый раз, ты забыла? Нам нечем в этом месяце платить налог.
Женщина попыталась возразить, но зашлась лающим кашлем с кровью. Отдышавшись, махнула на дочь серым платком, пропитанным почти чёрной кровью. Её качало, и в такт движениям отвратительно скрипел корсет. Княгиня напоминала скелет, оставленный на виселице у мясного базара.
– Перестань, Арта. Неси шкатулку, не морочь мне голову.
Арта сцепила от волнения пальцы и тихо спросила:
– Мама, может, мы возьмём деньги на время у госпожи Гун или ростовщика?
– У кого?! – Мать мгновенно взвилась, побледнев от гнева. – У этой держательницы публичного дома?! Или у одного из предводителей рыскачей?! Ты в своём уме, Арта?! Чем потом ты будешь отдавать долг?! Своим детским недоразвитым телом, которое не сегодня, так завтра сгниет от болезней в какой-нибудь канаве?! Посмотри на себя, Арта! Ты беспомощна и худа, как палка! Твоя выносливость никому не видна! И никому не интересна! Чем, чем отдавать будешь? Работой, которая тебе не по силам? Что ты умеешь? Играть на фортепиано, размахивать кисточкой, говорить на древних языках сгинувших стран, декламировать Шекспира – этим