Сокровище рыцарей Храма. Виталий Гладкий
к трактиру еще один зальчик, который тоже никогда не пустовал, и даже купил акции одного очень надежного акционерного общества.
– …Вот те крест! – закончил свое повествование Лупан на высокой ноте.
– Брехня… – Васька невозмутимо пережевывал своими крепкими волчьими зубами жилистый кусок мяса.
– Но почему брехня, почему?! – горячился Петря. – Мне надежный человек сказал.
– Такой же румын, как и ты? – насмешливо поинтересовался Шнырь. – У вашего брата семь пятниц на неделе. Уж я-то знаю. Мы с тобой корешимся не один год.
– Это правда… – смутился Лупан. – Иногда на меня находит… Так ведь добрая байка еще никому в жизни не повредила.
– Да, на байки ты мастак… – посмеивался Васька.
По национальности Петря был молдаванин, и он очень не любил, когда его причисляли к румынам. Бывало, и до драки дело доходило. Несмотря на свой небольшой рост и совсем небогатырское телосложение, Лупан был жилист, вынослив и дрался как заведенный. Он запросто мог уложить любого.
Только Васька Шнырь имел право безнаказанно обзывать его румыном – по старой дружбе. Петря знал, что это просто шутка, без неприятного подтекста. Несмотря на свою воровскую сущность, мазурик был добр к нему и щедр. Вот и сегодня он угощает Петрю по-царски. На столе чего только не было.
В очередной раз вспомнив, что у него в кармане пусто, Петря продолжил осаду Васьки Шныря:
– Гришка говорил, что сам закапывал тот ящик. Тяжелый… Еле подняли его вчетвером.
– Чудак человек… Ты сам посуди, какому дураку придет в голову прятать сокровища в могилу? Скорее всего, там схоронили тайно какого-то человека. Так бывает. Грохнули кого-то и, чтобы спрятать следы, закопали его поглубже. Вот и все дела. Копачам хорошо заплатили?
– Гришка не рассказывал, но деньги у него появились, и немалые, это точно. Он прибарахлился, по дорогим кабакам начал ходить…
– Вот видишь… Мужикам расщедрились, чтобы они держали рот на замке. Иначе – кутузка и кандалы. Никому не позволено тайно хоронить мертвецов. Гробокопателям это хорошо известно. Значит, они преступили закон. К тому же, сам подумай, могилу копали четверо… так? Так. И какая после этого гарантия, что никто из них не проболтается? Никакой. Что и доказал твой Гришка. Поэтому я уверен, что в ящике лежит жмурик, а не клад. Да-а, брат, силен ты брехать…
– Ты еще не все знаешь, – сумрачно сказал Петря.
– Так просвети меня, великий сказочник, – живое лицо Васьки вмиг превратилось в маску тупого любопытства; он был опытным ширмачом[18] (таких асов в его среде называли «купцами») и мог практически мгновенно, «по ходу пьесы», изобразить любого человека – от надменного козыря до жалкого, забитого существа, одного из тех, кто пробавляется на церковной паперти.
В общем, Васька Шнырь был еще тем артистом…
– На другой день после нашего разговора Гришку нашли мертвым… – Петря содрогнулся.
Быстро
Ширмач – карманный вор (