Кунашир. Дневник научного сотрудника заповедника. Лесной следователь. Александр Берзан
сценка из лесной жизни смягчает наши, тронутые усталостью, лица. Дни в мае – такие длинные…
Я несу на Банный ручей от Тятинского дома рыбу, потрошить. Нужно будет, сейчас, её пожарить. Это – наш ужин. Ружьё на плече, пустое ведро в одной руке, кукан с кунджинами – в другой…
Я спускаюсь по дороге с высокой морской террасы. У подножия террасы сворачиваю влево, за угол – здесь бурчит наш Банный ручей, вырываясь на стол низкой морской террасы. Я сбрасываю рыбу на траву. Сегодня, я хочу проверить один вопрос…
Первым делом, я, рулеткой, замеряю длину рыбин. Кунджин – три штуки.
– Так! – бормочу я, – Самая крупная… шестьдесят четыре сантиметра. Вторая – пятьдесят восемь. Третья – сорок пять сантиметров.
Теперь, я вспарываю брюхо самой мелкой рыбины. Её желудок раздут от корма. Я разрезаю желудок и принимаюсь считать вывалившихся из него горкой, полупереваренных мальков: «Один, два, три…». Записываю в свой дневничок: «Кунжда, сорок пять сантиметров – пятьдесят два малька». Разрезаю желудок второй рыбины… И через пару минут, делаю запись в дневничке: «Кунджа, пятьдесят восемь сантиметров – семьдесят шесть мальков». Третий желудок… «Кунджа, шестьдесят четыре сантиметра – сто восемь мальков».
Я потрошу рыбу дальше, а голова думает, сама по себе: «Скат мальков горбуши и кеты проходит, примерно с середины марта до середины мая. Около двух месяцев. Сейчас, у меня получилось среднеарифметическое количество мальков в желудке одной кунджины – восемьдесят мальков. Хотя рыба питается весь день – мы допустим, что желудок у кунджи полный – утром и вечером. Значит, сто шестьдесят мальков в сутки. За два месяца… примерно, девять с половиной тысяч мальков. Капец!».
– Одна кунджа, за сезон весеннего ската, съедает девять с половиной тысяч мальков горбуши и кеты! – взвиваюсь я, наконец, осознав масштабы проблемы, – Блин! Да она – просто, золотая!
Я потрошу рыбу дальше…
– А, теперь – другая мысль! – через пару минут, думаю я, – Каждый год, мы заезжаем на полевые работы, примерно пятого апреля. С этого времени, мальки скатываются в море, примерно полтора месяца. В день мы съедаем, примерно три кунджины. Значит, в день мы спасаем… почти пятьсот мальков. За полтора месяца, это получается… двадцать одна тысяча мальков!
– Блин! – снова взвиваюсь я, – Да, мы – Гринпис! Нам памятник ставить надо!
В Тятинском доме, обдумывает мои расклады по малькам, Труберг. Он очень дотошный.
– Саша! – говорит он мне, – Ты знаешь, какой процент возврата взрослых рыбин от количества выпущенных мальков? На рыборазводных заводах его высчитывают.
– Ну! – киваю я, – Максимум – шесть процентов мальков возвращаются в реку взрослыми рыбинами. Шесть рыбин из ста мальков!
– Так! Давай, возьмём пять процентов. Получается, что одна кунджа, за весну, мальками съедает… четыреста семьдесят взрослых горбушин и кетин.
– Впечатляет, – угрюмо отзываюсь я.
– А мы, за весну, – продолжает Труберг, – Кормясь кунджой, спасаем тысячу сто взрослых горбушин и кетин.
– Хм!