Миля дьявола. Дмитрий Безуглый
в его видение жизни. Наша задача – постараться понять ход его мыслей, угадать его желания, возможно даже, почувствовать сопричастность с ними. Те же детали, которые, видимо, выбиваются из такой пусть даже извращенной логики, мы обязаны определить и разгадать их значение. Знаете, что? – Валентайн продолжал изучающе смотреть на мертвое тело девушки. – За неимением фотографа, зарисуйте-ка еще и расположение трупа.
– Вы серьезно?
– Вполне.
– Ладно, – Гален пожал плечами, но достал блокнот и карандаш. – Учтите, это будет схематично.
– Если мне не изменяет память – в газетах писали о продолжительной болезни мисс Моллиган?
– Да, – подтвердил инспектор, делая наброски в блокноте. – Однако детали мне неизвестны.
После того, как Аттвуд выпрямился и соскочил с подиума, на котором находился гроб, а инспектор сделал рисунок, они еще около получаса исследовали полы в усыпальнице, а также территорию вокруг нее. Но ничего более не обнаружили. Валентайн попросил взглянуть на изображение отпечатка от обуви. Несколько похожих отметин еще сохранились подле входа в крипту, и еще один след оказался в пыли сразу за порогом внутри склепа. Судя по размеру и рисунку подошвы (гладкая с едва различимыми поперечными полосками), отметины не принадлежали обуви доктора Аттвуда, Галена Гилмора и смотрителя кладбища.
– Однако такая подошва и размер у доброй половины мужчин Лондона, – с разочарованием в голосе отметил доктор. – К тому же этот след может принадлежать кому-то из похоронной процессии.
– Вы правы насчет распространенности подметки, Валентайн. Что же до остального – то отпечаток относительно свежий, тогда как других я не обнаружил. Их успело притрусить пылью. Это вполне может стать уликой и помочь найти негодяя.
Когда на Хайгейтском кладбище было закончено, Аттвуд и Гилмор, сев в экипаж, направились к графине Уэйнрайт.
– Держите язык за зубами, – жестко приказал инспектор смотрителю кладбища перед отъездом. – В противном случае упеку в одиночку «Пентонвилла» в два счета!
– Конечно, конечно! Могила! – испуганно подобострастно кивнул Метью Такер и перекрестился.
«Пентонвилл» являл собой современную тюрьму нового образца, которая пришла на смену старым, обветшавшим узилищам. Построенная в 1842 году, она с первого взгляда производила вполне благоприятное впечатление: камеры для узников чище и просторнее, почти без склизких стен и полов, устланных прогнившей соломой. Однако такая образцовость и цивилизованность была показной. Дело в том, что в «Пентонвилле» насчитывалось порядка 520 одиночных камер, которые с первого впечатления могли показаться весьма комфортабельными по сравнению с другими тюрьмами. Здесь и отопление зимой, довольно большое окно, удобный гамак, и даже туалет по последнему слову техники! А также ткацкий станок для работы. Для заключенных, которые пачками валялись на вонючей соломе в сырых и узких камерах, где случаи задохнуться до смерти от нехватки воздуха и зловония считались нормой, эти условия были сродни пребыванию в фешенебельном постоялом дворе. Да сюда весь Ист-Энд пойдет добровольно! Это то и было обманчивым