Приключения поручика гвардии. Юрий Шестёра
Камчатки Крашенинникова, участника Второй Камчатской экспедиции под руководством Беринга, «Описание земли Камчатки». Она будоражила его воображение своеобразием природы этого далекого уголка необъятной России. Далекого для взгляда из Петербурга. А сейчас Камчатка была совсем рядом. И он, в который уже раз, мысленно поблагодарил своего батюшку, предоставившего ему возможность оказаться в этих краях.
Неожиданно размеренная корабельная жизнь была нарушена. А причиной тому стала обезьянка графа Воронцова, которая привела в негодность почти половину путевых записок Крузенштерна, залив их чернилами из бутыли, стоявшей то ли на письменном столе капитана, то ли возле него. Крузенштерн был взбешен, но ничего не мог поделать с графом, который был членом торговой комиссии и подчинялся лично камергеру Резанову.
– И как тебе нравится выходка графа? – еще с порога возбужденно воскликнул Фаддей Фаддеевич, буквально ворвавшись в каюту Андрея Петровича.
– Успокойся, Фаддей, это вовсе не выходка, а месть за унижение графского достоинства Воронцова, нанесенное Крузенштерном. Или ты уже забыл об инциденте, произошедшем между ними во время ужина перед расставанием шлюпов у Гавайских островов?
– Нет конечно. Но не много ли позволяет себе граф?
– Ровно столько, сколько позволил себе сам капитан. Мы с тобой, к сожалению, не относимся к титулованному дворянству, и потому не можем в полной мере оценить степень унижения, испытанного Воронцовым не только по отношению к себе, но и к своему роду.
– Похоже, что ты, Андрюша, поддерживаешь графа? – усмехнулся мичман.
– Безусловно. Я же не член команды шлюпа, безоговорочно боготворящей своего капитана. А Алексей Михайлович является неординарно мыслящим человеком, и Николай Петрович ценит его.
– Каждый кулик свое болото хвалит, – иронически усмехнулся Фаддей. – И что же теперь, по-твоему, будет с твоим титулованным любимцем?
– Да ничего особенного. Просто Резанов, как мне кажется, будет вынужден исключить его из торговой миссии. Только и всего, – пожал плечами Андрей.
– Все-таки неплохо, оказывается, быть аристократом, – улыбнулся мичман.
И друзья откровенно рассмеялись.
Уже при подходе к Камчатке Андрей Петрович перед своей вахтой поинтересовался у штурмана о предположительном времени визуального открытия ее берегов.
– Часа через полтора-два, – улыбаясь, ответил тот, понимая волнение вахтенного офицера. – В общем, как раз в вашу смену, Андрей Петрович. Желаю успеха!
От волнения он непрерывно мерил шагами мостик, пока не раздался долгожданный возглас с салинга:
– Вижу землю!
На верхнюю палубу высыпала вся команда шлюпа, а капитан и старший офицер поднялись на мостик.
– Поздравляю, Андрей Петрович! – Крузенштерн и сам еле сдерживал волнение.
– Спасибо,