Исповедь. Фарида Расулева

      Ах, Фарид,

      ах, Фарид,

      голова моя горит,

      я в огне —

      быть беде,

      не приходишь к Фариде,.

      Ты Фари,ду променял,

      видел сны не про меня,

      а про Катеньку,

      конопатенькую.

      На окне с утра сижу

      и обиды ворошу,

      их считаю,

      причитаю,

      на тебя я ворожу.

      Пусть Фарид,

      тот Фарид,

      синим пламенем горит!

      Ходишь мимо пилигримом,

      улыбаешься,

      что, мол, маешься?

      Я взглянула

      на твою любимую

      твоими глазами

      и вздрогнула:

      какой ты счастливый!

      Мне не снится, мне не снится,

      что, взлетев из рук, синица

      превратилась в журавля.

      Мне не спится, мне не спится,

      в колесе седьмая спица

      для меня ты, для меня.

      Обозналась – эка малость:

      поманила да забыла,

      а взглянула – да застыла,

      увидала лишь затылок,

      да стояла, дурь кляня.

      Я не стою? – ах, пустое,

      приворотного настоя

      не пила я, не пила.

      завлечён он, да не тою —

      будто по сердцу пила.

      Не забыться, не укрыться,

      головой в подушку врыться,

      сон тщетою[1] отгонять.

      Мне не спится, мне не спится,

      как посмел он не влюбиться?

      Нипочём мне не понять.

      Я ищу совсем не счастья

      и не песен,

      гордый мой,

      я ищу лишь равновесья

      между мною и тобой.

      Между собственной судьбою

      и судьбой совсем другой.

      Ты не рад мне.

      И не надо.

      Не прощай и не жалей.

      Как слепая ворожея

      я жила среди людей.

      Но не я тебя слабее.

      Но не ты меня мудрей.

      Но зачем же ворожею

      ты к себе приворожил?

      Без меня полжизни прожил,

      дом сложил и жизнь сложил,

      без меня дружил с друзьями,

      без меня врагов нажил.

      Отпусти меня на волю,

      ведь тебе я ни к чему.

      Отпусти меня на волю.

      Что ж ты сердишься, чему?

      Отпусти меня на волю,

      к перезвону птичьему.

      Им судьба подарила

      три ночи, три дня.

      опереньем сверкнула

      жар-птица.

      Три падучих звезды,

      три несмелых огня

      пали с неба,

      чтоб вспыхнуть и скрыться.

      И