Упыри. Алексей Анатольевич Рожков
кого лаптями вверх и на пожизненную. А пожизненка она знаешь хуже высшей меры. Так-то.
Так вот, нашли мы этого барыгу, когда он уже почти в Финку ушёл, привезли на его же завод мясной, повесили, значит, там на цепях к потолку. А была у него на мясухе такай огромная чудо-мясорубка. Ну что нам было с ним делать? Пришлось ему руку отрезать, да его же руку сквозь мясорубку эту пропустить, сделать из неё колбасу и ему же и скормить. А что? Всё должно быть по справедливости. С ними же как, с этими комерсами-барыгами? Всё на страхе, да на авторитете. Одного такого отпустишь и всё дело развалится, никто платить не будет. Ну короче, заставили мы его собственную руку в колбасе съесть, а потом прямо к мясорубке на цепях подтянули, вторую руку в мясорубку засунули и ножи включили. Барыга орёт, кровища хлыщет, всё залила. Хотел я его всего на колбасу перемолоть, да пожалел. Я же добрый очень был тогда. И вот после этого он мне всё подписал – и квартиру, и завод этот мясной, и машину, и даже дачу, о которой мы не знали.
– А как же это он тебе подписал, без рук-то? – недоверчиво спросил «Татарина» я.
– Как-как… – замешкался тот, но потом нашёлся и ответил, – Да так и подписал – ртом, как ещё. Он потом всю жизнь с культяпками проходил, протезы какие-то вроде себе сделал. Руки-то ведь их не отрастишь, вторые не вырастут, надо знать с кем связываешься. Он на нас ещё долго потом работал, безрукий этот, который свою руку в колбасе схавал. Да мы его так и называли – ручник.
А платили мне в те времена все, я же был самый авторитетный в Орехово. Платили все – барыги, милиция, пацаны, бандиты, ФСБ, директора заводов, все, поголовно. В день мне налом миллион долларов приносили. Складывать некуда было. Так я их зарывал в лесах, на даче, банки свои создавал. Но ведь всё надо с умом. Ведь другие как? Только из бандитов переобулись, только руки от мокродельства просушили, и сразу – в депутаты, шоу-бизнес, олигархи. А Он не любил такого, чтобы на виду, и чтоб ему глаза мозолили. Вот поэтому Он лично и постановил всех убрать без суда и следствия. А Татарина, говорит, оставьте, его я уважаю. Вот так вот. И что где теперь те бандиты и где я?
– А кто такой этот «Он»? – удивлённо вскрикнули мы с Родионом.
– Да как кто? Вы что? Неужели не понимаете? – Татарин многозначительно посмотрел наверх и послюнявил палец, как будто сейчас надо пересчитывать деньги, – голову включайте!
Мы ничего не поняли, что это за магический и всесильный «Он», пожали плечами, но перебивать не стали. Тут в ход беседы вмешался мой приятель.
– И куда ж ты все эти бабки дел? – осмотрев с ног до головы кожаного Дракулу, по совместительству короля преступного мира, Профессора Мориарти наших дней, спросил Родион.
– Куда-куда… Да никуда… Все они у меня, как были, так и есть. Просто я был очень справедливый, когда всё подо мной в Москве было. У меня знаешь, как все заводы работали? У меня зарплату народу секунду в секунду выплачивали. И попробуй просрочь. Вот один директор завода однажды не выплатил работягам в срок аванс, типа денег не заводе нет,