Упыри. Алексей Анатольевич Рожков
Пища у нас простая, скромная, но голоден не останешься. На всё Божья воля, храни тебя Господь.
С этими словами добрая старенькая матушка удалилась по своим делам, оставив меня в монашеском общежитии. Примерно через час местные постояльцы позвали меня на ужин. Я присоединился к ним, прочитав единственную тогда молитву, которую знал – Отче наш. На ужин была картошка с грибами, чёрный мягкий хлеб, овощной салат и несколько селёдок. Что Бог послал. Но никогда больше я не ел ничего вкуснее, чем тот скромный ужин в монашеской келье, и никогда я так не насыщался, как той простой пищей. Казалось, что она даёт силы не только телесные, но и духовные. Я не стал пытаться заговорить с погруженными в свои молитвы братьями-монахами, которые молча ели свой хлеб насущный днесь и, вкусив сладчайшей постной пищи, которая была здесь слаще любого заморского фрукта, любого деликатеса, так же молча отправился спать.
Переодевшись в спортивный костюм, я лёг на деревянную кровать под святыми образами и растянулся на чистой белой монастырской простыне и обычной войлочной подушке, отключившись под мерный монотонный шёпот молитв. В этот раз я не падал в бесконечное ничто забытья, я как будто парил в чистом небе и снилось мне что-то доброе, хорошее, от чего на душе становилось спокойно и тепло. Вокруг летали Ангелы Господни, и увидел я огромную белую лестницу куда-то высоко-высоко, к самым облакам, и себя на ней, в середине пути. И от этого с тало так легко на душе, и хотелось взлететь и летать как птица. В этом сказочном сне было всё позволено, поэтому я взлетел и летал, поднимался, опускался и снова парил в небе, ощущая незабываемое чувство полёта и свободного падения.
Наверное, не было со мной никогда больше ничего чище, чем та ночь в гостинице при монастыре. Простая грубая деревянная кровать показалась мне мягче всех перин на свете, мягче лебединого пуха, мягче тысячи матрасов и теплее миллиона одеял, хотя спал я под обычной простынкой.
До самой своей смерти я буду вспоминать тот вечер, который даровал мне Господь в старинной келье при монастыре в центре Саранска. Именно тогда я понял притчи Нового Завета, о том, как накормил Спаситель пятью хлебами и двумя рыбами пять тысяч человек, ведь и у них и не было ничего вкуснее той еды, которую они вкусили, и не было мягче перины, чем земля на которой они сидели, ибо весь мир вокруг нас – лишь иллюзия, и только по нашей вере отмерено будем нам.
Как верно подметил Федор Михайлович Достоевский в незабвенных «Бесах», не может русский человек без веры. Ведь если не верит он, то и не является он русским в полной мере, ибо вера – это самая главная часть нашей нации и русский народ – народ «Богоносец». Вот если бы мне сказали все учёные и философы, астрономы и математики – как можно верить в наш век науки и открытий, когда человек почти докопался до самой сути природы и проник во многие её тайны, летал в космос, покорил атмосферу? То я бы словами героя «Бесов», Ивана Шатова, ответил им:
– Если бы математически доказали мне, что истина вне Христа, то я бы согласился