350. Ариф Алиев
href="#n_14" type="note">[14]. Но никто не садился: все ждали главного гостя.
Главный гость задерживался. В столовой было шумно, высокие потолки усиливали гул, поэтому мы – прапорщик Мирали Гусейнов, подпоручик Пармен Даушвили, командир пулеметчиков, штабс-капитан Джебраил бек Алиев из Бакинского полка, ротмистр Герай бек Векилов, поручик Осман ага Гюльмамедов, ротмистр Юра Гаибов из Татарского конного полка, подпоручик второй артиллерийской бригады Соломон Чиджавадзе и я – вышли во двор, встали у здания, подальше от входа. Погода была по— настоящему весенняя, а настроение после парада просто отличное. До вчерашнего дня я никого из этих ребят – кроме Мирали, с которым в 1918 году учился в Гянджинской школе подпрапорщиков – и толком-то не знал. Так, отдавали честь и здоровались пару раз на плацу, проходя мимо: «Салам!», «Алейкум-салам!» По приказу министра с недавних пор в армии была принята именно такая форма военного приветствия. Но атмосфера, созданная парадом, которая до сих пор витала в воздухе, сблизила нас, мы словно давно дружили и побратались. Только разговор затихал, Чиджавадзе запускал очередной анекдот про пулеметчиков, а Джебраил бек старался не оставаться в долгу. Почему-то пушкари и пулеметчики любили дразнить друг друга.
– Значит, офицер части проводит распределение среди призывников. – Не дожидаясь, пока утихнет громкий смех, Соломон перешел к следующему анекдоту. – Сначала он зовет к себе одного новобранца и спрашивает: «Чем занимался на «гражданке»?» «Я был помощником повара», – отвечает тот. «Тогда отправишься на кухню». Офицер подзывает второго солдата. «А ты что умеешь?» Этот, неплохо играющий на таре заика, в душе радуется, думает, что окажется в военном оркестре, подальше от пуль и грязи, хочет сказать, что тарист. «Я та-та-та-та-та-та…» Офицер его прерывает. «Понял. К пулеметчикам!»
Джебраил бек попытался перехватить инициативу.
– Теперь моя очередь. Один хвастун-пушкарь…
Чиджавадзе схватил его за рукав.
– Разрешите, штабс-капитан, последний. Клянусь, забуду. Честное слово, потом замолкну. Итак, пулеметчик танцует на балу с одной мамылы-матан[15]…
Офицер так забавно и сладко произнес по-азербайджански с грузинским акцентом слово «мамылы-матан», что после первого же предложения все залились смехом. Даже Джебраил бек не удержался, но, увидев въезжающий во двор казармы автомобиль, принял серьезный вид.
– Кажется, министр прибыл…
Все сразу замолкли, руки невольно потянулись к ремням и верхним пуговицам кителей.
Самед бек Мехмандаров и его заместитель Али ага Шихлинский имели в армии высокий авторитет. Особенно те, кто, как я, окончили специализированные училища в Азербайджане и имели достаточное представление о нашей военной истории, считали этих генералов от артиллерии живыми легендами. Я не был фанатиком: видел не только боевые успехи молодой азербайджанской армии, но и недостатки в военном строительстве. И все же тем, что могу стоять вот так близко к нашему военному министру, даже сидеть с ним за одним столом,
Мамылы-матан (аз.) – в просторечии: грудастая толстушка.