Дорога к искуплению. Василий Григорьев
в этом году выдалась не самая морозная, но очень и очень снежная. Сугробов намело чуть не под крыши домов. Уже близилось лето, но снега не становилось меньше, по крайней мере, обильного таяния заметно не было.
Здесь в северной земле Трит, границы зимы и лета были понятиями относительными. Достаточно сказать, что снежное покрывало, укутывающее эти земли, не обнажало землю никогда. Лишь местные жители, могли различить времена года, точно зная, что сейчас, осень, зима, весна или лето. Температура летом повышалась градусов на тридцать и это, несомненно, было гораздо легче переносить, чем зимние суровые морозы, когда она падала до минус шестидесяти и ниже.
Деревушка Жеринка, находилась в относительной близости пролива Гумбольта, и здесь на южных берегах земли Трит, климат был все-таки помягче, чем на самом севере в окрестностях Серебристых гор. Но были здесь и свои неудобства. Летом, когда воды пролива обнажались ото льдов, лютовал, дующий с юга, резкий сильный ветер, он пронизывал до костей, своим ледяным дыханием выжигая тепло из организма.
Бэрвин, на ходу запахивая легкий полушубок, вышел из дома. Ночью снова обильно выпал снег, нужно было отбросить его с крыши дома, чтоб та не просела и не обвалилась. Отыскав в сарае лестницу, он пристроил ее к стене и проворно забрался на крышу. Поежившись от холода, Бэрвин подумал, не погорячился ли он, выйдя на улицу без тулупа, но тут же отмел эти мысли. Работать в тулупе, будет неудобно. Бэрвин принялся за работу. Ловко орудуя движком – широкой деревянной лопатой для уборки снега, он начал быстро расталкивать снег по скатам крыши, сбрасывая его во двор. Двенадцатилетний дворф всю свою жизнь прожил в этой северной земле и морозы его особенно не пугали. За работой он действительно быстро согрелся и даже взмок.
Как он оказался в этой северной земле, вдали от своих сородичей молодой дворф не имел представления, да пока особенно об этом и не задумывался. Его все устраивало, другого дома он не знал.
Здесь в Жеринке, состоявшей всего-то из двадцати трех дворов, он жил со своим отцом Риорданом Хэддингом. Мать свою он никогда не знал, как объяснял ему отец, она умерла, когда дворф был еще совсем крохотным. Риордан или Рио, как его обычно звали, был человеком замкнутым и вообще мало, что рассказывал о своей жизни сыну, но дворфенка устраивало и это. Достаточно было того, что отец любил его.
Также с ними жил дядя Чексид, он был просто другом отца, но Бэрвин любил его, как родного. В детстве он очень любил трепать его по поросшей шерстью морде, дергать за усы и за уши. Дядя Чексид был гноллом, существом антропоидного, почти человеческого сложения, но с гиеноподобной головой. Его жесткая шерсть была желтой с крупными черными пятнами. Одно из пятен располагалось прямо на лице, обрамляя его левый глаз, отчего он был похож на пирата. А небольшой пушистый хвост, которым дядя мог размахивать из стороны в сторону, приводил маленького дворфа в восторг. Бэрвин очень жалел, что у него нет такого же хвоста, который казался ему красивым и очень полезным.
Все бы ничего, единственное, что не нравилось Бэрвину, это