Кости холмов. Империя серебра. Конн Иггульден
дерзость. – Не важно, когда это случится: сегодня, в будущем году или лет через сорок, когда ты будешь дряхлым, беззубым старцем. Следует думать только о том, как ты встретишь свою смерть.
На миг лицо Джучи скривилось в улыбке.
– Ты меня не ободрил, командир. Пожалуй, я бы не отказался от этих сорока лет.
Джелме пожал плечами, ему нравилось, что Джучи держится так храбро.
– Тогда скажу тебе только одно. Иди и убей тигра. И твой брат встанет перед тобой на колени в присутствии всего народа. Твое имя будет известно всем, а когда ты наденешь шкуру убитого зверя, люди будут смотреть на тебя с восхищением и трепетом. Так лучше?
– Да, – ответил Джучи. – Если я погибну, не промахнись, командир. Я не хочу, чтобы он меня сожрал.
Сделав глубокий вдох, он на мгновение показал зубы и сквозь низкий дверной проем вышел в ночную мглу. Увидев его, народ закричал, и гул голосов наполнил равнины, заглушив рев заждавшегося зверя.
Толпа расходилась перед ним, уступая дорогу, но Джучи не видел ни пожирающих его взглядов, ни возбужденных лиц. Он медленно шел, приближаясь к ограждению арены. Масляные светильники потрескивали и шипели, и в их мерцающем свете юноша ловко вскочил на ограду и спрыгнул на траву за ней. Тигр наблюдал за пришедшим пристальным, ужасающим взглядом, и Джучи не хотелось открывать клетку. Подняв глаза, он посмотрел на лица своего народа. Его мать была единственной женщиной, которую он узнал среди этих людей, но глядеть на нее он не мог. Боялся, что это лишит его мужества. И он тут же отвел глаза, заметив лишь, как Бортэ вскинула руки и ухватилась за край доски, как будто хотела протянуть их своему первенцу.
Лицо отца было неподвижным, взор – мутным, но дядя Джучи, Хачиун, кивнул ему, как только их взгляды встретились. Субудай сидел с холодным, бесстрастным видом, однако Джучи знал, что под маской равнодушия скрывается боль. Осуществлению планов хана полководец не мог помешать, но Джучи был уверен, что представление не доставит тому удовольствия. Инстинктивно Джучи кивнул Субудаю, и тот ответил ему тем же. Тигр, доведенный гулом толпы до бешенства, злобно рычал, раскрывал огромную пасть и пытался грызть прутья клетки. Джучи заметил, что перед ним молодой самец, сильный и неопытный. Юноша почувствовал дрожь в руках и знакомую сухость во рту, как перед битвой. Мочевой пузырь уже напомнил о себе, и Джучи взялся за рукоять отцовского меча, сделанную в виде головы волка. Клинок был превосходный, и Джучи давно хотел иметь такой. Юноша не знал своего деда Есугэя и только надеялся, что дух его предка придаст ему сил. Джучи выпрямился во весь рост. Новый глубокий вдох успокоил его.
Чагатай внимательно следил за происходящим; глаза блестели, отражая огонь светильников. Джучи ненадолго задержал на нем взгляд, выразив брату презрение, потом повернулся к клетке.
Толпа загудела еще сильнее, когда он приблизился к самым прутьям и протянул руку, чтобы открыть запиравшую дверцу скобу. Тигр как будто понял его намерение и застыл в ожидании. Их взгляды встретились,