В стремлении – жить!. Анатолий Полишко
батальона, и ближе всего они находились к расположению его роты.
– Рота, к бою! С левого фланга танки! – срывающимся голосом крикнул он.
Потом, оглянувшись на связиста, растерянно сидевшего с трубкой в руках, ротный злобно выпалил:
– Якименко, что застыл как холодец, передай в штаб батальона – у нас с левого фланга немецкие танки!
– Звиняйте, товарищ командир, связи немае, – пролепетал связист, предчувствуя бурю гнева, которая действительно немедленно обрушилась на него.
– Мать твою! Что ж ты сидишь, засранец! Марш искать порыв! – гаркнул ротный и, уже не обращая внимания на связиста, опять впился глазами в бинокль. Теперь он уже видел за танками бронетранспортёры, из которых выскакивала немецкая пехота, разворачиваясь в цепь.
В окопах, повинуясь командам ротного, передаваемых по цепи взводными и отделенными командирами, бойцы готовили гранаты, бутылки с зажигательной смесью, запасные диски к пулемётам и автоматам, обоймы к винтовкам. Впрочем, это всё уже давно было готово, но приходилось разворачивать своё оружие влево, перекладывать боеприпасы, суетясь успеть до очередной ожидаемой команды командиров, а самое главное – вовремя открыть огонь по уже видимым невооружённым глазом атакующим немцам.
– Огонь по команде, пехоту отсекать от танков!
Когда последовала эта команда, Иван Полуэктов уже рассматривал в прицел приближающиеся, хотя ещё смутно видимые фигурки фрицев. Дрожь нетерпения, перемешанная с частичками тревоги, сотрясала его до тех пор, пока не последовала команда «Огонь!» Он нажал на курок и начал поливать своим смертельным огнём эти фигурки, стараясь точнее целиться в эти живые движущиеся мишени. И когда пехота стала сначала ненадолго залегать, передвигаться перебежками, а потом и вовсе остановилась и залегла, Иван злорадно выкрикнул:
– Получили, фрицы поганые, сволочь фашистская!
А потом обратился к напарнику:
– Ну что, Степка, прищучили мы их.
Но Решетняк, стреляя из винтовки и не отрываясь от этого занятия, процедил сквозь зубы:
– Рано радуешься, Иван, танки-то идут!
Действительно, до переднего танка, находившегося в голове клина, оставалось метров 200–250, он на несколько мгновений замер, а потом изрыгнул из себя снаряд, который взорвался чуть дальше траншеи, потом снаряды начали рваться по всему обороняемому фронту, неся смерть, увечья и панику.
Несмотря на команду Макаренко – пропускать танки через себя, – часть бойцов, не выдержав, не слушая окрики командиров, стала бросать свои позиции, убегая по ходам сообщения, а некоторые, обезумев, выскакивали из окопов и попадали под танковый пулемётный огонь, который нещадно косил и косил этих безумцев. Передний танк, уже дошедший до линии окопов, сделал разворот на месте, смешивая с землёй, видимо, вычисленную каким-то образом позицию расчёта ПТР, потом двинулся вдоль окопа в сторону пулемётчиков, находившихся левее от него на расстоянии