Красный блокчейн. Андрей Валерьевич Васютин
тошнотой. Он вкручивался в голову как отвратительный мягкий штопор.
Хунбиш потёр затылок, чтобы размазать этот звон, сделать тише. А потом коснулся уха и отдёрнул руку.
– Холгач гыч, – простонал он. – Новшшш10.
Было очень больно.
– Воскрес, китаец? – произнёс знакомый голос.
Реальность начала проявляться фрагментами. Хунбиш вспомнил, как ездил зимой на автобусе несколько остановок до школы и обратно. Окна были покрыты инеем, через который, если его продышать, можно было увидеть смазанные контуры происходящего на улице.
Сейчас Хунбиш смотрел на то, что казалось ему вершиной пирамиды, если встать в её основание, внутрь, а потом посмотреть наверх. Сходящиеся в одной точке линии были безупречно ровными и тонкими. Искусная работа. Он моргнул, перспектива поменялась, и стало понятно, что перед ним верхний угол комнаты.
Поворот головы означал боль, поэтому он скосил глаза и ожидаемо увидел сидящую напротив богиню. Она была в ярко-красном шёлковом кимоно с вышивкой и в красных же резиновых перчатках. На голове её было накручено разноцветное полотенце. Его замутило.
– Ты смотри не наблюй мне тут, – предупредила она. – Постели ещё, пожалуйста, перед диваном, вот здесь, – негромко сказала она кому-то в сторону.
Хунбиш подвернул под себя тряпичную руку и после непродолжительной возни смог приподняться.
– Эээ, – сказала богиня. – Спокойно. Ноги на пол не спускать. Сиди так.
Он сообразил, что полулежит на диване, укрытом чем-то вроде упаковочной плёнки. Слой плёнки был раскатан также и на полу перед диваном. Сама богиня сидела в кресле напротив. Она подогнула в одну сторону ноги и выглядела уютно и по-домашнему. Со столика перед ней свисали лямки той самой сумки, а сверху лежал странного вида блокнот и что-то вроде белого цилиндра.
Очень осторожно, так, чтобы не потревожить плещущуюся внутри черепа огненную лаву, Хунбиш повернул голову. В комнате было большое панорамное окно, забранное тюлью. У окна в кресле сидел человек в сером тренировочном костюме. У него был широкий нос, выбритая голова и тяжёлый взгляд. Лицо демонстрировало отрешённость и безразличие. На вид ему могло быть как двадцать пять, так и сорок.
– Где такую райскую сумочку урвал, китаец? – спросила богиня.
В монгольском языке есть слово, которое точнее всего описывает состояние Хунбиша. Пялбаганах. Это когда сначала тебя пожевала и выплюнула большая корова, потом об тебя выбили ковры из пятидесяти гэров и напоследок оставили на весь день под раскалённым солнцем. Вот примерно как-то так.
– Можно попить? – попросил Хунбиш.
Человек в кресле бесшумно поднялся и без какого-либо промедления поместил ему в руку высокий стакан с прохладной водой. Хунбиш немного пришёл в себя.
– Можно мне в туалет? – сказал он.
– Нельзя, – ответила богиня, не прекращая рассматривать блокнот из сумки. Она держала его перед собой двумя перчатками близко перед лицом. – Скажи мне, китаец, как на вашем языке будет «большой». Или «великий».
– Том, –
Ругательства (монг.)