Красный блокчейн. Андрей Валерьевич Васютин
бы.
– Да, они ударили консьержа, – говорил голос в дежурке. Хунбиш прислушался. – Избили. Нет, сам не видел. Да не в этом дело, поймите вы наконец. Нет, не знаю. Да сконцентрируйтесь на главном, ради Бога. Безотносительно от того, ходил он снимать побои или нет. Вы вообще-то отдаёте себе отчёт, что это раритеты? Не просто раритеты, а имеющие отношение. Весьма непосредственное отношение к истории. Истории страны! Там от одной описи Русский музей кипятком бы всё оросил. Увидел бы если. И, главное, размеры компактные. Это ж не ваза эпохи Мин или какая-нибудь персидская там капитель колонны.
– Не отвлекайтесь, – прервал его дежурный.
– Да, – легко согласился тот. – Сейчас каждая минута дорога. Вы правы. Я и так пришёл не сразу, задержали меня. Эх, задержали, трейдеры недоделанные… Прайват банкстеры. С этой их токсичной кармой. Нужно же прямо по горячим следам! Вот сейчас!
– Разберёмся, гражданин, – привычно сказал дежурный. – Продолжайте по существу. Под запись.
– Да. Ценные вещи, дорогие вещи. Уникальные. Единственные в своём… Смотрите на камерах, приметы ведь должны быть какие-то. Не могли же они.
– Смотрим, – сказал дежурный. – Ещё что-то?
– Да вы поймите. Я ведь про то, что это народное достояние! В прямом смысле!
– Учтём, – заверил дежурный. – Ладно. Пока всё. Остальное доложите Ахеджаковой. С тринадцати в триста втором. Вот эти показания будут у неё на столе.
– А вы сейчас уже проводите следственные мероприятия по моему делу? – осведомился с подозрением голос. – В эту минуту?
– Проводим, – безапелляционно сказал дежурный. – Вот, держите. Пишите внизу… вот ручка, возьмите. Да, вот тут. Пишите. С моих слов записано верно. Верно. Да. Мной прочитано. Дата. Время. Десять двадцать… двадцать семь сейчас. Подпись. Да, вот здесь, ниже. Это ваше. Всё.
– Но как же… – начал было голос.
– Дело принято, – сказал дежурный. – Оно уже в работе. В тринадцать в триста вторую.
Зазвонил телефон, и дежурный, не снисходя до формального прощания, взял трубку.
* * *
Разного рода преступники, задержанные и посаженные в тюрьму, подвергаются удушению; когда же наступает срок, назначенный великим ханом для освобождения задержанных, что бывает каждые три года, то их отпускают, но при этом кладут им клеймо на одну щёку, чтобы после узнавать их.
Книга о разнообразии мира. Марко Поло
* * *
005
Приснилась мама.
Мама держала его между коленей. Руки её пахли светом и молоком. Она лениво ворошила его волосы. Каким-то образом, не видя её лица, Хунбиш знал, что она улыбается. Как обычно, своей немного отстранённой и мечтательной улыбкой.
– Такой большой гэр, – сказал он маме. – Почему?
Мама тихонько прикоснулась к его неровно стриженой макушке губами и вдохнула. Они сидели на чистом деревянном полу.
А дальше была вода, много воды. Изумрудной, прозрачной. Вода была расчерчена прямыми линиями, уходящими в горизонт. Она