Мюонное нейтрино, пролетевшее сквозь наши сердца. Анастасия Евстюхина
Захар?
– Да… С братом заходил. На пару минут.
– Розочки дарит! Он на тебя глаз положил, говорю же.
– Не, брось… Они всем соседкам такие розочки выдали. И Нюре с Оксаной тоже. Ездили с утра куда-то на машине и нарвали.
– А мне не подарил. – Тая поджала губы. – Я для него особенная. Неприкасаемая. Других девчонок он и посмешит, и пощекочет, а ко мне на выстрел не подойдет.
– Ты сама себя так ведешь, что к тебе подходить не хочется. Будь я Захаром, не подошла бы. Со стороны виднее. Ты откровенно его игноришь в компании, на все его реплики, обращенные к тебе, отвечаешь односложно или вовсе как-нибудь странно. Вот хотя бы вчера. Ну не хотела ты показывать блокнот, дело хозяйское. Только огрызаться зачем? Может, твои рисунки ему интересны. Захар даже в лице переменился, так ты его отшила.
– Ему все равно. Его не моя реакция огорчила, а то, что он не получил чего хотел. Красивые парни острее реагируют на обломы.
– Он мне сам сказал сегодня, когда я спросила, есть ли для тебя розочка: «Я бы принес, да она мне ладно спасибо не скажет, так ведь еще рожу скривит, точно я ей говно на лопате сунул». Твое поведение выглядит так неестественно! Пожалуй, даже напоминает издевательство.
– Ну и прекрасно! – Тая ехидно наморщила нос. – Пусть думает, что у меня все прошло. Что мне уже пофиг. И все остальные пусть тоже так думают. Пусть поскорее забудут. Нет ничего хуже, чем ловить на себе злорадно-жалостливые взгляды «она в него влюблена, а ему плевать, ах, бедняжечка…».
В устремленном на подругу взгляде Люси читалось искреннее сочувствие. Тая отвернулась, пытаясь одолеть знакомые «иголочки» в носу.
– Я ненавижу жалость, – сдавленно произнесла она. – Когда жалеешь, всегда мысленно ставишь себя выше, а когда жалеют тебя, то, даже если до этого ты крепился, нестерпимо хочется плакать. Жалость делает акцент на слабости. Она убеждает в ней и не помогает, а еще больше затягивает в безнадежность. Потому, прошу тебя, не жалей. Никогда и никого. Это жестоко.
Перестав моргать, Тая сканировала взглядом густой штрихкод далеких стволов – пусть успевшие выступить слезы высохнут до того, как их заметят.
Вдруг нечто бесшумно проскользнуло мимо.
– Белка! – воскликнула Люся. – Смотри! Смотри!
Юркий зверек стрелой взлетел по золотисто-медному стволу сосны почти до самой вершины. Некоторое время девчонки сидели с поднятыми головами, высматривая его среди длинной голубоватой хвои.
Люся достала из кармана «Сникерс», принялась растягивать пальцами края упаковки, чтобы ее открыть.
Тая плавила лакомство неподвижным взглядом.
– Хочешь? – спросила Люся, освободив от упаковки соблазнительно подтаявший толстенький шоколадный брусок.
– Нет, – быстро ответила Тая, отрезав себя этим коротким словом от возможного соблазна.
– Хорошо тебе, – жуя, прокомментировала Люся, – у тебя сила воли. А у меня – ляжки.
Она ущипнула себя за сочную загорелую мякоть