Поднимающийся Волк, белый черноногий. Джеймс Уиллард Шульц
это, выпустив дым, как и другие, к небу и к земле, а потом передал дальше. Я никогда не курил. Вкус дыма горьким и противным; моя голова скоро закружилась, и я долгое время чувствовал себя совершенно больным. Больше я не курил, пока мне не исполнилось двадцать пять лет.
Наконец, когда трубка была выкурена и убрана, мы сели на лошадей и отправились в путь. Я все еще чувствовал себя плохо, но уже не боялся. Слух о том, что я сделал – зажег огонь от солнца – прошел уже через весь караван, потому что, когда я с вождями ехал вдоль колонны, все приветствовали меня, называя новым именем, а манера поведения людей изменилась; видно было, что я теперь внушаю им уважение, если не страх. Теперь меня называли Нат-о-вап-ан-и-кап-и, что, как я понял, имеет какое-то отношение к солнцу (Нат-ос). Я оказался прав: скоро я узнал, что это слово обозначает солнечный, или священный, юноша. Я очень гордился этим именем, и был очень доволен тем, что моему деду пришла в голову токая счастливая мысль подарить мне стекло. Правда, я вез его через всю прерию только для того, чтобы тут же с ним расстаться, но этот случай сразу сделал меня уважаемым человеком в племени.
Мы двигались так во главе колонны примерно до четырех часов пополудни, затем снова спешились и сели в круг на краю длинного склона, спускающегося к поросшей лесом долине вокруг маленькой реки. Снова шаман достал трубку и набил ее, и я показал Одинокому Ходоку, как ее зажечь с помощью стекла. Все пристально за этим наблюдали, и, когда все увенчалось успехом, все испустили крики радости и удивления. В этот раз я сразу передал трубку, когда она добралась до меня, и, пока вожди курили и болтали, смотрел, как длинная колонна спустилась в долину и рассеялась по обширной травянистой долине на другой стороне речки. Там лошади были разгружены и некоторое время спустя все вигвамы были поставлены, женщины заносили в них имущество или шли за водой и хворостом. Все это было женской работой; мужчины сидели без дела, пока все не было закончено.
Как только трубка была выкурена, мы сели на лошадей и медленно поехали вниз по склону к ручью, а затем разошлись по лагерю. Одинокий Ходок отвел меня к юго-западной части большого круга вигвамов, где было выделено место для его клана Маленьких Накидок, и к одному из двух больших вигвамов, которые принадлежали ему.
Мы спешились, и я собирался расседлать лошадь, когда женщина забрала ее и знаками показала мне, что я должен следовать за вождем в его вигвам. Я сделал это, и, шагнув через дверной проем, услышал рычание и фырканье, от которых мое сердце забилось. Славное дело – вокруг меня крутились молодые медведи гризли, с оскаленными мордами и вздыбленной шерстью!
Я не мог двинуться вперед или назад, и так простоял время, которое показалось мне часом, а затем Одинокий Ходок прикрикнул на медведей, и они спокойно легли, а я прошел мимо них к месту, указанному мне, удобной лежанке слева от вождя.
Я думаю, что вождь так долго продержал меня перед медведями, чтобы оценить мою выдержку. Я был рад, что не стал кричать или убегать. Я скоро подружился