Всего лишь мишени. Давид Павельев
всё ещё в восьмом классе, когда я только перевёлся в эту школу. Ко мне, как ко всякому новичку, тогда все ещё относились настороженно, кроме, казалось, его. И вот на первом уроке английского, когда нам задали писать сочинение, Стас вдруг повернулся ко мне со свойственным ему дружелюбием.
– Слышь, братан, ты вроде как ништяково спикаешь…
А в инглише я и в самом деле неплох. По нему у меня тогда была четвёрка, в отличие от большинства остальных предметов, по которым я отродясь не получал больше трояка. Это всё потому, что я много слушаю британские рок-группы. В грамматике это не помогает, зато словарный запас нарастился как-то сам собой.
– Подскажи-ка, как будет «настроение тёмное»? А то я быстрей рожу, чем вспомню.
Не чуя подвоха, я выпалил:
– Муд дак!
Я был только рад подсказать такому клёвому чуваку, с которым я так мечтал подружиться. Внутри я уже ликовал. Эта подсказка – начало нашего приятельства. Стас непременно примет меня в свою компанию, где я заслужу всеобщую популярность и уважение.
Но не тут то было!
Класс взорвался от хохота. Стас и Вован, сидевший с ним за одной партой, ржали громче всех. Вован так вообще, казалось, не мог остановиться – вот-вот задыхаться начнёт. И даже Лёва с Сеней надрывали животы вместе со всеми, хоть подобные проявления невоспитанности как-то не очень вяжутся с их типа аристократическими манерами. И только приличные девчонки не смеялись, а смотрели на меня, поморщившись.
– Что такое? – ожила вдруг англичанка, зачастую дремавшая, пока мы пишем сочинения.
– Нелли Тихоновна, он матерится! – крикнул Лёва, ткнув в меня пальцем.
Англичанка и сама что-то такое услышала, потому приговор был вынесен моментально:
– Ах так! Только не на моём предмете! Я учу вас говорить на языке истинных леди и джентльменов. Они безукоризненно вежливы и всякий раз говорят друг другу «сэр» и «мэм». Знаешь ты об этом? Ну-ка, давай сюда дневник!
Влепила мне «кол» за поведение и вызвала в школу родителей. Родители, ясен пень, не пришли. Но с тех пор надежда быть принятым в классе испарилась, как лёд в июньский полдень.
Значит, сам Стас – такой компанейский с другими – решил записать меня в изгои. Я тогда ещё не понял, что в нормальном классе обязательно должен быть свой собственный изгой, иначе это будет какое-то неполноценное общество. Такое общество и со скуки помрёт, если некого будет шпынять, да и ничто не сближает коллектив лучше, чем совместные насмешки над изгоем. Это как в машине есть газ, а есть тормоз. И вот тормоз – это я. Тогда я ещё не понял этого закона и не смирился с ним. Но теперь я стал умнее.
Первое время я, может, и бесился. Почему именно я? Таким тормозом мог стать и тот же Вован – уж он-то совсем тупой. Про себя я прозвал его «бычок» – уж слишком он похож на молодого телка, и даже прыщи на его покатом лбу напоминают маленькие рожки. Этим