Проклятие кровавой луны. Елена Антонова
в муках не умрет…» -
На словах на этих вдова захохотала,
Пока в её глазах жизнь быстро угасала.
Вдову похоронили в склепе у поместья,
Но пришли потом недобрые изве̍стья…
После этой ночи, в каждую луну,
Что на небе гонит сумрачную тьму,
Пасынок той ведьмы шерстью обрастал,
Он в два размера больше чудом вырастал.
Его лицо менялось, вытягивался нос,
Когти вырастали, а сзади волчий хвост.
Зубы заострялись, а в глазах огонь,
Своим жутким взглядом, он грозил «не тронь!».
На затылке уши и лапы вместо рук,
Он бедняга корчился от телесных мук,
Что его ломали, заставляли пасть…
Что же это было? Что же за напа̍сть?
И что же за болезнь могла его свалить,
Лик его прекрасный так резко изменить?
И вот, когда парнишка волчонком представал
И злобными звериными глазищами сверкал,
Отец его вельможа мучился не хуже,
Ведь понимал, что сыну лекарь срочно нужен,
Но ни врачеватель, ни маг им не помог…
Повзрослев немного, парнишка занемог.
Его в лес тянуло под полною луной,
За охотой страстной, за мрачной тишиной,
Где в лесу он мог порезвиться в волю,
Где комфортно волку под небом на раздолье.
Отец его вельможа, любящий отрока,
Он убитый горем, грустный, одинокий,
Боясь, что сына-волка охотники убьют
И в земле холодной дадут ему приют,
Он сыночка в башне заточил в своей,
И стеречь заставил храбрейших из людей.
II
Ветер по округе вьется,
Ликантроп в цепях все бьется.
В башне замка он закрыт
Караул за ним следит.
Вот один из караульных
Устав от снов своих разгульных,
Решил косточки размять
И немного погулять.
Услышав, как их пленник в клетке
Скребется и рычит на на це̍пке,
Глазочком в щелку заглянул,
Да и к напарнику рванул:
– Там герцог наш, как зверь в силках,
Запутался в своих цепя̍х.
Он задыхается в удавке,
Умрёт – нам не видать добавки
К получке нашей, к медякам,
Снесут бошку̍ нам дуракам! –
И вот, двое из конвоя
Пошли освобождать вульф-бо̍я.
Засов открыли, в логово вошли,
И тело зверя бездыханное нашли:
Поросший шерстью, когти сабли,
И зубы острые, как грабли,
Торчат из мерзкой пасти монстра.
Клык каждый умещался в горсти.
– Иди проверь-ка, дышит ли,
Иль поздно мы сюда пришли? –
Толкает в бок мечом напарник,
Себя ведёт он, как начальник.
– А чё так сразу я смотреть?
Проверь-ка сам, хорош звиздеть!
Не помню, чтоб хмыря такого,
Повышали до старшо̍го.
Чего ж командуешь ты здесь?
Хорош бухтеть и сам залезь! –
Напарник строго говорил
И