Циничные теории. Как все стали спорить о расе, гендере и идентичности и что в этом плохого. Джеймс Линдси
скептицизм отличается от обыденного скептицизма, который также можно назвать «обоснованным сомнением». Скептицизм, применяемый в науке и других точных способах производства знания, задается вопросом: «Как я могу убедиться, что данное положение истинно?» – и лишь в порядке эксперимента примет как предполагаемую истину (provisional truth) гипотезу, выдержавшую множественные попытки опровержения. К подобным положениям прибегают в условных моделях, чья ценность зависит от того, насколько хорошо они что-то объясняют или предсказывают. Скептический принцип, популярный среди постмодернистов, часто называют «радикальным скептицизмом». Он гласит: «Все знание сконструировано: по-настоящему интересно выдвигать теории о том, почему знание сконструировано именно таким образом». Тем самым радикальный скептицизм заметно отличается от научного скептицизма, характерного для эпохи Просвещения. Постмодернистский взгляд ошибочно настаивает на том, что научная мысль не отличается особой надежностью и точностью в определении того, что истинно, а что нет[41]. Научное рассуждение интерпретируется как метанарратив – всеобъемлющее объяснение того, как устроен мир, а ко всем подобным объяснениям постмодернизм подходит с позиции радикального скептицизма. В постмодернистском мышлении известное является таковым лишь в рамках культурной парадигмы, которая произвела данное знание и, следовательно, отражает ее структуры власти. Как следствие, постмодернизм расценивает любое знание как локальное и политическое по своей сути.
Подобный взгляд обычно приписывается французскому философу Жану-Франсуа Лиотару, выступавшему с критикой науки, Просвещения и марксизма. Для Лиотара каждый из этих проектов был ярким примером модернистского или просвещенческого метанарратива (sic). Лиотар опасался, что наука и технология были лишь «языковой игрой» – одним из способов легитимации истины – и подчиняли себе все остальные языковые игры. Он оплакивал утрату локальных малых «знаний», передаваемых в форме устных преданий, и считал, что вкупе со смыслообразующей функцией наука, отчужденная от других сфер знания, теряет и ценные нарративы. Его знаменитая характеристика постмодернизма как «скептицизма по отношению к метанарративам»[42] оказала огромное влияние на развитие этой школы мысли, ее аналитического инструмента и мировоззрения.
В этом и состоял знаменательный вклад постмодернизма в знание и его производство. Постмодернизм не изобрел скептическую переоценку устоявшихся убеждений. Он оказался не способен уловить, что научные и другие формы либеральных суждений (вроде аргументов в пользу демократии и капитализма) являются не столько метанарративами (хотя могут стать их частью), сколько несовершенными, но самокорректирующимися процессами, применяющими продуктивную и действенную форму скептицизма ко всему, включая самих себя. Эта оплошность привела к столь же ошибочному политическому проекту.
Постмодернистский политический принцип
что истинно, а что нет: Алан Сокал и Жан Брикмон различают два типа скептицизма в своей книге «Интеллектуальные уловки. Критика современной философии постмодерна»: «Научный скептицизм не следует путать с радикальным. Важно тщательно различать два разных типа критики наук: те, что противопоставлены определенной теории и основаны на конкретных аргументах, и те, что в той или иной форме повторяют традиционные аргументы радикального скептицизма. Первые критические замечания могут быть интересны, но могут быть и опровергнуты, в то время как вторые хоть и неопровержимы, но и неинтересны (из-за универсальности). Если кто-то хочет внести вклад в науку, естественную или социальную, то он должен отказаться от радикальных сомнений относительно целесообразности логики или возможности познания мира посредством наблюдения и/или эксперимента. Конечно, всегда можно усомниться в конкретной теории. Но общие скептические аргументы, выдвигаемые в поддержку этих сомнений, неуместны именно из-за их обобщенности». См.
скептицизма по отношению к метанарративам: См.