Воспоминания петербургского старожила. Том 1. Владимир Бурнашев
галереи портретов генералов», изготовлявшихся по подлинникам (кисти Дова), хранящимся в Зимнем дворце, в превосходной литографии француза Префонтена, нарочно для этой цели выписанного Песоцким из Парижа. Чего только не воспроизвел Ф. В. Булгарин на этом свадебном вечере с балом и роскошным ужином, изготовленным, быть сказано в скобках, под наблюдением придворного метрдотеля Эдмонда Францовича Эмбера, двоюродного братца новобрачной, урожденной девицы Обен, чистокровнейшей парижанки. Что Фаддей, прозванный А. С. Пушкиным Фигляриным, постоянный воспеватель в «Пчеле» своей всех сильных, случайных[179] и богатых (главное, богатых!) современников своих, здесь à la lettre[180], а вовсе не в переносном смысле, находясь под обаятельным влиянием шампанского, становился несколько раз на колени перед его превосходительством, – факт, нисколько не изумительный; но, признаюсь, несколько смущало во мне чувство юношеского пуританизма то, что Н. А. Полевой, прославившийся за несколько лет пред тем проявлением в печати многих своих честных и правдивых убеждений, за которые так жестоко пострадал[181], здесь же на этом ужине, с бокалом шампанского в руке, громогласно и восторженно превозносил до небес все то, что вышло из[-под] пера этого крайне эластичного нашего того времени военного Тацита. И этот мнимый Тацит, как сейчас вижу, кажется, горделиво, развалясь на диване и любуясь с родительским упоением свежим тогда фрейлинским шифром своей старшей дочери Антонины Александровны, очаровательно танцовавшей мазурку, принимал все эти восхваления вполне за чистую монету, как должное своему историческому таланту воздаяние. С тех пор прошло всего не более 30 лет, а куда девалось многое множество томов сказочной, изящно, впрочем, изложенной истории генерала Михайловского-Данилевского, экземпляры которых нынче можно встретить разве только в полутемных комнатушках букинистов Апраксинского двора и на уличных книжных столах-будках, где любители книг ради процесса чтения приобретают эти некогда очень дорогие толстые книги чуть ли не за десятую часть их первоначальной стоимости. Sic transit gloria mundi![182]
Труды генерала Михайловского-Данилевского понесли фиаско не чрез журнальную критику, так как тогдашняя пресса прославляла его и их выше леса стоячего, нет, их убил неумолимый суд общественного мнения, нашедшего себе сильную опору и стимул в знаменитом словце сановного остряка того времени светлейшего князя А. С. Меншикова. Дело в том, что, когда в конце 40-х годов заговорили было в публике о том, что на место князя Чернышева предполагают сделать военным министром графа П. А. Клейнмихеля, князь Меншиков, услышав об этих толках в Английском клубе, сказал: «Ежели слух этот осуществится, то назначение это будет стоить больших хлопот бедному Михайловскому-Данилевскому, потому что ему придется перепечатать экземпляры тех страниц его сочинений о войне 1812, 1813 и 1814 годов, где у него так много действует, даже там, где и никогда не бывал, граф Чернышев, чтоб вместо Чернышева везде напечатать имя Клейнмихеля,
То есть находящихся в «случае», являющихся фаворитами императоров и крупных сановников.
буквально (
В 1834 г. был закрыт журнал Н. А. Полевого «Московский телеграф».
Так проходит слава мирская! (