Страшная граница 2000. Часть 3. Петр Илюшкин
ему завяжи! – заметили моё пробуждение похитители. – На подвал! И второго туда!
«На подвале» нас привязали к столбу и обыскали.
– Посмотри зелёную книжку! – скрипя зубами от боли, посоветовал я бородачу. – Это удостоверение. Медаль Туркменбаши.
– И чё? – раскрыл он документ.
– Вахида Аргунского знаете?
– Знаю. И чё?
– Ваша (брат) он мне. У нас вошалла (братство)! – с трудом припоминая чеченские слова, пояснил я. – Скажи Вахиду, что я – Петр Туркестан.
Раимгулов, слушая мою сбивчивую речь, удивлённо морщил окровавленный лоб.
Видимо, заподозрил меня в предательстве.
Помнил ведь, как в февральском бою у развалин Омечу попал я в плен. А когда вернулся, моё гнилое москальское командование потребовало возбудить сразу несколько уголовных дел «за переход на сторону врага» да всякую такую же нелепую хрень.
Друг мой, как и другие офицеры отряда, не верили в хрень.
А тут я лично подтверждаю знакомство с главарём боевиков!
Однако знакомство это нас и спасло.
Через полчаса нас развязали.
Извинившись за неудобства, препроводили наверх, в светлые хоромы. И торжественно усадили за гостеприимный дастархан.
Мой друг Вахид, высокий широкоплечий бородатый чеченец, разводил руками:
– Извини, брат! Ошибка вышла! Поступили данные, что приехал полковник из Москвы. Представитель Консорциума «Граница». Они ведь воры! Украли из склепа на Тусхарое доспехи нашего рыцаря Амри Бока. Вот и предложили мои братья захватить полковника. И обменять на доспехи. А вместо полковника – ты, мятежный корреспондент!
– Эт точно! Толку от меня – ноль. Предводитель «Границы» полковник Калинкин жутко меня ненавидит. Нечего, говорит, писать о ворах и жуликах, привлекать к московской конторе внимание. Сиди, говорит, в своём корпункте в Старгополе, да сочиняй статьи о героических буднях пограничников.
Вахид вдруг улыбнулся той детской наивной улыбкой, которой удивлял нас во время совместной учёбы в интернате:
– Подарок мой пригодился?
– Эфки? Гранаты? – спросил я, искоса поглядывая на полковника Раимгулова. – Пригодились! Если не жизнь, то свободу точно спасли! Спасибо, брат!
Граната, подаренная Вахидом в феврале 2000-го, здорово меня выручила тёмной ночью. Конкретную мне «подставу» состряпали, с трупом прапорщика Гуденко.
У входа в старгопольскую нашу общагу я споткнулся о его хладное тело. И даже успел проверить пульс. И тут – крики:
– Стоять, руки за голову»
Только и спасла эфка, брошенная в омоновский «Уаз» -буханку. Под шумок я и скрылся.
Вахиду подробности эти рассказывать я не стал, дабы не смущать моего друга Раимгулова. Он и так с подозрением косился на меня.
Не стал я рассказывать, как подарочные гранаты чуть не подвели меня под уголовку. Точнее, не сами эФки, а мой дурной язык.
Тогда, возвращаясь из Чечни через Владикавказ и Минводы, я наивно держал гранаты Вахида в карманах.
Глухой