Неизвестный Пири. Дмитрий Шпаро
сермиксоака, где никто из их племени никогда не бывал и не отваживался даже подойти. Никогда раньше, даже во время самого долгого преследования белого медведя по замерзшей поверхности… они не упускали из поля зрения скал и гор своего дикого побережья (выделено мной. – Д. Ш.).
Ли заболел и три дня лежал в санях. Снова свирепствовала буря, и снова собаки умирали. Сани Ли пришли в полную негодность, а сам он, ко всему прочему, отморозил палец и, чтобы унять боль, принимал морфий. Продукты, взятые на дорогу «туда», к 5 мая закончились. На следующий день Пири увидел землю. Ли остался в палатке, а Пири и Хенсон долго искали овцебыков – от результатов охоты теперь в самом буквальном смысле слова зависела жизнь трех людей. К счастью, овцебыки нашлись. Почти отчаявшиеся путешественники и полуживые собаки, наевшись свежего мяса, восстановили силы.
Примерно в 75 милях к северу от скалы Флота лейтенант увидел новую вершину, которую назвал в честь своего благодетеля горой Вистар. Единственное открытие. Горемычному отряду с девятью собаками, отделенному от дома пятьюстами тревожными милями арктической пустыни, было совсем не до открытий – пересекателям следовало во весь дух мчаться назад. В пятый раз лейтенант вступал в схватку с безмолвным миром от края до края Гренландии, но никогда прежде он и его спутники не были в столь плачевном состоянии. Уильям Хоббс назвал их возвращение в Энниверсари-лодж «гонкой со смертью». В пути Ли, страдая несколько дней жестоким расстройством желудка, полностью лишился сил.
Биограф Пири Хоббс приводит отрывки из неопубликованного дневника Ли:
«Я сказал Пири, чтобы они шли без меня…
Пири возразил: “Мы больше не будем вести таких речей. Или мы вернемся домой все, или не вернется никто из нас…”
Мы поставили лагерь, и Пири выхаживал меня, как ребенка, весь этот день».
Они тащили сани вместе с оставшимися в живых животными, собачье мясо стало основной частью рациона. Дневник Ли:
«…Пири гордо вышагивал впереди, как будто не замечая их [трещины], и… создавалось впечатление, что он надеется покончить со всем, упав в одну из них, и таким образом избежать последствий поражения».
На 25-й день стоики с одной собакой вернулись в лагерь. Выжившей псине Пири посвятил сентиментальные строки:
Неровная дорога вниз по скалам была слишком большим испытанием для моей бедной собаки, которая обессилела и легла на землю на некотором расстоянии от убежища. Зная, что после передышки она снова, сражаясь, будет идти за нами, я оставил ее. Когда она пришла, то своими собственными руками, еще до того, как сам проглотил какой-либо кусочек, я накормил ее нежным, незамерзшим оленьим мясом… Бедное животное! Память о тех голодных днях на «большом льду» настолько живо сохранилась у собаки, что в течение недель после нашего возвращения, оставаясь слабой и больной, как и мы сами, в любое время, кроме сна, она прятала каждый кусок мяса или жира и каждую косточку, которые только могла найти.
Полярная ночь
Полярный писатель, историк Жаннетт Мирски отозвалась о походе, совершенном Пири, Ли и