Прорыв. Лю Цзяньвэй
мы неуживчивые.
Фань Инмин сел в машину и сказал как можно спокойнее:
Я очень ценю твои добрые намерения. Мне нужно было соглашаться в позапрошлом году, когда ты предлагала. А если и дальше тянуть, это приведёт только к вражде.
У Фан И в глазах блеснули слёзы.
Ты думаешь, я гонюсь за модой разводиться? – Она повернула голову. – Ты не прав. Из-за своей ноги Лунлун всю жизнь будет калекой, и это моя вина. Я могу стерпеть недовольство твоих родителей из-за того, что я больше не хочу рожать. Но ведь и ты так делаешь. Я не тот человек, который не может терпеть. Ладно, нет смысла в этом копаться. Мой нрав ты и так знаешь. Сказала – не будем об этом, значит не будем. Возвращайся домой или вместе со мной в часть. Тебя же два месяца не было.
Ну и какой смысл? – пожал плечами Фань Инмин. Он закурил сигарету и резко затянулся.
Фан И открыла окно и печально сказала:
И недолго тебе осталось в тот дом ходить. Если Бог не проявит милость, недолго тебе осталось звать его тестем.
О чём ты говоришь? – наклонился Фан Инмин.
Слышал, что папа упал в обморок? – вздохнула Фан И. Фань Инмин чуть изменился в лице.
Слышал. Это что, не гипогликемия? Фан И теребила волосы.
Звонила сестра. Папе сделали КТ, выявили проблемы с печенью. Специалисты триста первого госпиталя говорят, что восемьдесят–девяносто процентов – это рак печени.
Лицо Фань Инмина исказилось.
Быть того не может! Быть того не может!
В прошлый раз смотрели желудок, печень была выше на снимке, плохо видно. Нужно заставить его ещё раз сходить сделать снимок печени, чтобы поставить диагноз. Но последнее время он хорошо себя чувствует, никак его не уговорить. Он всегда относился к тебе, как к сыну, мужу третьей дочери. Он всегда возлагал на тебя большие надежды, надеялся, что ты продолжишь традиции. Я поэтому хочу тебя попросить ещё поиграть в любовь ради него. Фан Инмин молча пустым взглядом смотрел в потолок машины.
Я уже пригласила домработницу, потом привезу Сяо Луна, чтобы он попривык. Раз уж папе недолго осталось, так пусть он наслаждается радостями семейной жизни. Ты сам возвращайся или со мной.
Фань Инмин на мгновение заколебался, потом сказал:
Я тоже хотел поговорить с папой.
Хуан Синъань, Лю Дунсюй и Гао Цзюньи давно уже не были дома у Фан Инда. Они хотели выяснить реальное отношение Фан Инда к учениям.
Хуан Синъань, примостив одну ягодицу на диване, выпрямился и спросил:
Мы действительно недооценили противника, но в первую очередь Чан Шаолэ нарушил правила учений.
Дивизия «А» не твоя, Хуан Синъань, а дивизия «С» не Чан Шаолэ, – сказал Фан Инда, – командир дивизии, который даже с природой армии разобраться не может? Ведь эти учения потому и устроили, что думали, раз дивизия «А» – это дивизия, в которой я добился успеха, значит, это моя дивизия.
Да-да-да, – закивал головой Хуан Синъань, – конечно, в наших позициях появилась брешь, куда просочилась дивизия «С».
Первый полк продвигался слишком быстро, – подхватил Гао Цзюньи, – штаб предупреждал,