Потаенная девушка. Кен Лю
привлекает рекламу, за то, что приглашаете своих читателей найти смысл в своей убогой жизни, смотря на чужие страдания. Мы, тролли, играем с образами мертвых, которым уже все равно, но вы, вонючие упыри, жиреете и богатеете, скармливая смерть живым. У ханжей самая грязная совесть: громче всех кричат о своих страданиях те, кто жаждет внимания.
Сейчас троллями являются все. Если вы хоть раз поставили «лайк» или переслали мем с пожеланиями плохого человеку, с которым никогда не встречались, если вы когда-либо находили возможным скалиться и брызгать ядом, потому что объект вашей злобы является «влиятельным», если вы хоть раз пытались заявить о своей добродетельности, примкнув к разъяренной толпе, если вы когда-либо заламывали руки и выражали озабоченность тем, что деньги, собранные для какой-то жертвы, следовало отдать какой-нибудь другой, менее «привилегированной», жертве, – я должен вас огорчить: вы тоже занимались троллингом.
Кто-то может сказать, что обилие тролльной риторики в нашей культуре действует разлагающе, что необходима защита, чтобы уравнять силы сторон в конфликте, в котором есть только один способ победить – стать равнодушным. Но разве вы не видите, какой неэтичной является защита? Она заставляет слабого возомнить себя сильным, превращает труса в обманутого героя, не имеющего никакого интереса в происходящем. Если вы действительно презираете троллинг, вам давно уже следовало понять, что от «доспехов» становится только хуже.
Превратив свое горе в оружие, Эбигейл Форт сама стала троллем, но только у нее это получилось отвратительно – она оказалась слабаком в доспехах. И нам пришлось завалить ее; и, как следствие, всех вас.
ЭБИГЕЙЛ ФОРТ
Жизнь вернулась в нормальное русло. Продажи бронежилетов, рассчитанных на детей, резко возросли. Многие компании стали предлагать школам курсы выживания в чрезвычайных ситуациях с практическими занятиями. Жизнь продолжалась.
Я удалила все свои аккаунты; я замолчала. Но для нашей семьи уже было поздно. Эмили ушла из дома, как только у нее появилась возможность; Грегг снял себе квартиру.
Оставшись одна в своем доме, сняв с глаз «доспехи», я попыталась разобрать старые фотографии и видео Хейли.
Каждый раз, просматривая видео ее шестой годовщины, я слышала в голове порнографические стоны; каждый раз, глядя на фотографии со школьного выпускного вечера, я видела гротескную анимацию, в которой ее окровавленный труп танцевал под звуки «Девочки просто хотят повеселиться»; каждый раз, листая старые альбомы в надежде найти какие-нибудь хорошие воспоминания, я подпрыгивала в кресле, представив себе созданный искусственной реальностью призрак с лицом, искаженным, как на картине «Крик» Мунка[23], который готов был наброситься на меня, хихикая: «Мамочка, этот новый пирсинг болит!»
Я кричала, я плакала, я искала помощи. Не помогали ни психологи, ни лекарства. Наконец в бессильной ярости я удалила все свои цифровые файлы, разорвала в клочья все фотографии, сломала висевшие на стенах рамки.
Тролли обучили меня – точно так же,