Клювы. Максим Кабир
пейзажа, как вокзал или китайский магазинчик дальше по улице. Однажды, не застав ее, Корней искренне огорчился и дважды выходил на крыльцо, точно потерявший домашнего любимца сердобольный хозяин.
Но история закончилась хеппи-эндом: Бабушка Догма вернулась, шумно опорожнилась под аптекой и заняла свой пост.
Вот и сейчас она отдыхала, скрестив на груди руки. Ступни расположила так, чтобы касаться ими скарба. Будто опасалась, что воры умыкнут ее мусорные сокровища, стеклотару по две кроны за бутылку.
Обычно Бабушка Догма дефилировала в тинейджерской бейсболке с плоским козырьком, но сегодня, как бы напоминая о грядущей осени, она нахлобучила совершенно советского вида шапку-петушок.
– Знала бы ты, что я только что наблюдал…
Бездомная причмокивала во сне. Жесткие черные волоски обрамляли рот. Иногда она недовольно подергивала плечами.
До переезда в Чехию Корней не курил шесть лет – завязал в университете. То ли Маринка настояла, то ли утренний кашель надоел. Но ритм заграницы вынудил возобновить вредную привычку. Европейские цены на табак били по карману. Экономя, он смолил по три сигареты в день. Сейчас хотелось выкурить три подряд.
За поликлиникой взвыла сирена. Грузно шевельнулась Бабушка Догма.
«Отлично…» – выдохнул Корней, мысленно препровождая скорую помощь к трамвайной остановке, к полоумному фанату мороженого и каруселей. По крайней мере, Сектант не успеет убить себя. Этим вечером – не успеет.
«Галлюциногены в Праге? Да чем вам не угодили „Пльзень“ с „Бехеровкой“?»
Он затянулся, вспоминая одноклассников – от клея их глаза становились такими же мутными. Пахну́ло сыростью бойлерной, интернатским туалетом, обработанным хлоркой. Корней швырнул окурок в урну и набрал код на домофоне.
Та жизнь закончилась. Отряхнулся и забыл.
В подъезде ни шатко ни валко шел ремонт. Потолки обросли алюминиевыми профилями для крепления панелей. У клетки лифта валялись планки, подвесы и декоративная плитка. В свое время Корней подивился наличию лифтов в четырехэтажных зданиях.
– Нет, ты видел?!
На первом этаже дядя Женя задумчиво изучал потолочную конструкцию.
– Что там? Здравствуйте.
Дядя Женя, не глядя, пожал Корнею руку.
– Говорю, видел, как эти труженики работают?
– Как?
– Как-как. Хреново. Полтора часа пожужжат дрелью, а результат – кот наплакал.
Сварщик дядя Женя приехал в Прагу из Ставрополя. Он изъяснялся на чешском бегло, с добротными вкраплениями русского мата. Девятого мая обклеил окна квартиры рисунками танков – так Корней и узнал, что сосед из СНГ. Завели беседу, выпили пиво. Дядя Женя приволок воблу – купил в русском магазине.
Усатые мужики ассоциировались у Корнея со вторым отчимом. А второй отчим был гораздо лучше первого и третьего. Рот дяди Жени подковали казацкие усищи. Он крутил то один ус, то второй и ворчал:
– В кои-то веки – на работу к обеду! А хрен выспишься. Захрапел – они