Клювы. Максим Кабир
заблуждались, связь сомнамбулизма с ночным светилом была лишь мифом, байкой.
Рука Ю отклеилась от туловища.
– Песочный человек прилетел, – сказала она и трижды ткнула кулачком в солнечное сплетение мужа.
Будто постучала в дверь.
«Нет, – подумал он, леденея, – будто ударила воображаемым ножом».
– Ладно, – произнес профессор, – ты меня убила.
Дыхание Ю было неритмичным, характерным для дельта-сна. Температура повышена на несколько градусов из-за сжатия периферических сосудов.
Тоути осек себя: Ю – не подопытный экземпляр, просто отведи ее в кровать.
– Дорогая…
Жена поднесла кулачок к щеке. Высунула язык и лизнула воздух.
Тоути подумал, что если Ю представляла нож, которым пронзила его грудь, то теперь она слизывала с лезвия кровь.
Нескончаемые толпы струились по мосту со Ста́ре-Ме́ста к Ма́ла-Стра́не и наоборот. Галдели на всех языках мира, фотографировались, загадывали желания.
Шарманщик крутил рукоять шкатулки, ряженый пугал детишек, кукловод помогал тряпичному музыканту бренчать на гитаре. Музицировал джаз-бэнд. Солнце палило в безоблачном небе. Жирные ондатры вылезали погреться на сваи, позировали, радуя приезжих.
А Влтава несла свои свинцовые воды, как несла их при Борживом и раньше, много раньше. Возможно, она вспоминала большие потопы – «Столетний», тысяча восемьсот девяностого, или относительно недавний, затопивший Моравию, девяносто седьмого. Реки любят ностальгировать о разрушениях и разбухших трупах в иле.
Так, по крайней мере, полагал Филип Юрчков.
Он сидел под самой поздней из скульптур на мосту – под Кириллом и Мефодием. Напротив застыла молодая кореянка. Не крутилась, не дергалась, как некоторые, – подошла к процессу со всей ответственностью. Сложив пухленькие кисти на коленках, старалась помогать художнику. И ее подружки чинно ждали результата, не заглядывая Юрчкову через плечо.
Сосредоточенно, с видом истинного профессионала, Филип озирал модель перед тем, как чиркнуть грифелем по бумаге. Хотя он мог изобразить кореянку зажмурившись – одного короткого взгляда ему хватало, чтобы запомнить лицо.
Карандаш намечал носик и круглые щеки. Слегка утрированно, в меру карикатурно. Главное, повеселить, но не обидеть клиента.
Девочка заботливо упакует листок в целлофан, увезет в Нонсан, Пусан или Сеул, или откуда она там.
Рисовать шаржи Юрчков начал прошлой весной. Добыл лицензию, одной левой накидал для рекламы комичные портреты Анджелины Джоли, Владимира Путина и Тома Круза. Не ради заработка – он жил за счет продажи картин. Но психолог советовал чаще выходить из дома и бывать среди людей. А где людей больше, чем на Карловом мосту?
В конце концов, ему даже понравилось дарить улыбки незнакомцам. Да, прежде избегаемый мост (толпы, попса, фи!) стал отдохновением. Грифель порхал, сооружая смешные мордашки, уличный джаз-бэнд вдохновлял.
Но сегодня работа не ладилась.
Карандаш словно ковылял по бумаге, хромал, спотыкался. Чаще обычного Филип использовал ластик.
Календарь