Лицо другого человека. Из дневников и переписки. Алексей Ухтомский
В твоем прощении твоих ближних никто не нуждается, кроме тебя самого.
Что влечет тебя в церковь, что привлекает тебя в ней? То, что это единственное место, где наверное говорят, что моя тетя ЖИВА; единственное место, где тетя моя явно жива, – куда не входят, если тетя не жива. «В Церковь входи, как на небо, – и в ней не говори и не помышляй ни о чем земном» (Нил Синайский. Добротолюбие. II, 272).
Идеалом человеческой действительности выставляется покой. Для более сложных явлений приходится брать «покой системы», расширяя систему далеко за границей понятия «неделимого». Этот идеал покоя системы в идее равновесия и сохранения энергии. Но каким образом применить этот идеал для истолкования этических понятий? Основное этическое понятие «обязанности», в противоположности юридическому понятию «права», предполагает игнорирование идеала личного довольства и покоя пред лицом того, что «надобно» и требуется. Ведь существенный интерес этики не в том, как можно хорошо схематизировать этические понятия под тем или иным идеалом, но в том, почему то или другое нужно и требуется: это насущный вопрос, с которым мы входим в этику как науку. Не искусственно ли поэтому будет строить на идеале покоя тот образ понятий, по которому «починается ущербом покой» и указывается спешить делать что-либо такое, что имеет быть потребовано от нас» (преп. Нил Синайский. Добротолюбие. II, 280).
Если для схематизации этических понятий, для «системы этики» расширяют идеал покоя неделимого в идеале покоя системы, предполагая понятие системы далеко более широким понятием неделимого, то рискуют впасть в простое petitio principii: как наглядный идеал покоя неделимо может расширяться в таинственном идеале покоя системы: семьи, государства, церкви и т. п.? Это и есть главный вопрос этики. Для этики достаточно им кончить, но не начинать с него. Между тем, именно в такое petitio principii впадает наука, начиная системы этики с единственной аксиомы – аксиомы эгоизма.
26 августа
Как понимать психологически настроение отцов, когда они приписывали свое нравственное делание не себе, а Богу? Может быть, ключ к пониманию этого в следующих словах преп. Нила Синайского: «От благодати приявши силу на подвижнические труды да блюдутся от мысли, что имеют ее сами от себя естественно. Виновник всего доброго в нас есть Давший слово о заповедях…» (Добротолюбие. II, 287); «Давший слово о заповедях», – т. е. определивший в мире обязанности, положивший нравственный закон. Он виновник нравственного преступления в мире, как великий геометр – виновник всех следствий, какие люди сделали для своей жизни из его отвлеченных открытий, указать нравственную цель человека, открыть пред его глазами сумрак грядущего, указать ему, что же он должен делать в этом тумане возможностей, – это значит дать человеку идею-силу и в этой идее-силе, осуществляющейся в человеке, виновен Давший.
(Когда дописывал эти строки, получено письмо