Три судьбы под солнцем. Сьюзен Мэллери
так сильно.
– Завтра я уезжаю.
Дина подняла глаза и увидела входящего в кабинет Колина. Они почти не разговаривали после его словесного выпада в парке в пятницу, и она определенно не хотела говорить с ним сейчас. Но пришлось.
– Когда вернешься? – спросила она.
– В четверг. – Он закрыл за собой дверь кабинета и направился к письменному столу. – Ты подумала над тем, о чем мы разговаривали на прошлой неделе?
Она встала так, чтобы смотреть прямо на него, а не снизу вверх.
– Мы не разговаривали. Ты сказал, что я все делаю неправильно, а потом ушел. Это не разговор.
Он изучающе посмотрел на нее.
– Ты права. Так давай поговорим сейчас.
– Я посвятила жизнь заботе о тебе и девочках, но в итоге получила только обвинения и страдания.
– Ждешь благодарности?
Конечно. Она была чертовски хорошей матерью и отличной женой. Но никто из них не ценил ее.
– Не хочу быть твоей боксерской грушей.
Он поднял брови.
– Не утрируй.
– А как бы ты это назвал? Ты говоришь мне такие вещи, а потом настраиваешь детей против меня. – Ее горло сжалось, но она не хотела показывать слабость. – Не знаю, чего ты от меня хочешь. Мне больше нечего тебе дать.
– Тогда у нас проблема, потому что я действительно хочу большего. Я хочу быть частью происходящего. – Он засунул руки в карманы джинсов.
– Что это значит?
– Это значит, что тебе стоит немного ослабить поводья. У тебя десятки правил для нас – для меня и девочек. Ты хочешь полностью контролировать, куда мы идем, что носим, что едим.
– Я готовлю обед и ужин. Это не контроль. – Несправедливость уязвила ее. – И веду календарь мероприятий, чтобы знать, кого и куда нужно отвезти. Почему ты искажаешь смысл моих слов и поступков?
Дина хотела сказать ему, что раз он так несчастен, то может уйти. Только она не была готова остаться одна.
– Ты говоришь обо мне как о монстре, но я не монстр.
Его лицо напряглось.
– Сегодня вечером за ужином Одри попросила вторую порцию лазаньи, а ты сказала ей «нет».
– С нее было достаточно.
– Откуда ты знаешь? Позже она рассказала мне, что уронила бутерброд на пол в кафетерии и один из учителей выбросил его. У нее не было денег, поэтому она не могла купить обед. Днем твоя дочь съела только яблоко и к вечеру умирала с голоду.
Дина почувствовала, что краснеет.
– Она должна была сказать.
– Чтобы ты на нее накричала? Ей было легче оставаться голодной.
– Я не кричу.
Она не кричит. Она говорит твердо и рассудительно.
– Ты ее пугаешь. Черт, ты и меня пугаешь.
– Хотела бы я, чтобы это было правдой.
Он покачал головой.
– Дина, я знаю, что ты хочешь как лучше, но с тобой нелегко. Меня воспитывали в убеждении, что матери виднее. Я больше в это не верю. Думаю, проблемы из твоего прошлого…
Она хлопнула руками по столу и уставилась