Две стихии. Татьяна Гржибовская

      Иоганн Хризостомус Вольфганг Амадей –

      звуков непостижимые грани.

      Мальчик, бегай среди бесталанных людей

      в париках, словно туши бараньи.

      И лакеям в ливреях язык показав,

      в рокот дня, в светотени конюшни

      незаметно вникай, как вникал динозавр

      в тайны ночи беззвёздной, синюшной.

      Вундеркинду трёхлетнему друг – клавесин! –

      вместо преданной шумной собаки…

      Кто ты, Моцарт? Тщеславья отцовского сын,

      во дворцовом затерянный мраке?

      Гений, посланный в мир, что гармонии полн?

      Ты, познавший восторг вдохновенья,

      стал источником света, божественных волн,

      магом, остановившим мгновенья.

      Но сверлит тебя чей-то завистливый взгляд,

      неоконченный «Реквием» глушит…

      Бурной жизни стремительный действует яд,

      свод небесный на голову рушит.

      Почему бы тебе не уйти от судьбы,

      Дионис, вожделеющий к нотам?

      …В тридцать пять ты умрёшь, слыша голос трубы

      С пеньем ангелов, чутких к полётам.

      Вена дремлет… Потом до империи звук

      донесётся – твой подвиг сыновний.

      Ай да папенькин сын! Высек искру каблук,

      вздрогнул мир европейский, сановный.

      Но не скажет никто, где могила твоя…

      Под крылом у Святого Стефана

      низвергается музыки свежей струя,

      виснет радуга в брызгах фонтана.

      Моцарт! Венской публикой любим:

      слава – нерушимою стеною…

      Свет её рассеялся, как дым,

      стал тревожной музыкой ночною.

      Он воспел любовь, как райский сад,

      но она его поила ядом.

      Тают силы, угасает взгляд,

      нет опоры, нет надежды рядом.

      Гений: чем доверчивее он,

      тем страшнее ждёт его расплата.

      Тем быстрей из рая возвращён –

      в ад, где у Творца – душа распята!

      В ад, где дышат злоба и корысть,

      славы луч – бесследно исчезает,

      глохнет звук, а живописца кисть

      Бога явью мерзкою терзает.

      Зло – бездушно, потому – мертво,

      а дыханье Гения – бессмертно.

      Моцарт! Светлых звуков торжество.

      Звёзды в небе! Их число несметно.

      Моцарт – Бог! По-детски прост,

      влюбчив, радостен и светел…

      Но рукой коснулся звёзд –

      обратились звезды в пепел.

      Музыкою мир потряс,

      как трясёт садовник грушу –

      мир земной познал экстаз,

      звуками наполнив душу.

      Говорят, что Моцарт – бог,

      в сети дьявола попавший,

      от предчувствий занемог,

      трепеща, как ангел падший.

      И неведеньем томим,

      музыкант, сравнимый с Богом,

      звук, понятный им двоим,

      вдруг услышал за порогом.

      Реквием! Расплата за

      гениальные творенья!

      И