Марионетка Тьмы. Танец с оборотнем. Ирина Варавская
Представила конструкцию из себя и лошади и сглотнула. Это же Средневековье какое-то!
– Не, кислые они у вас! Вот разве яблочко попробовать…
– Э, нет, деточка! – Вторая бабка прикрыла рукой живописную кучку. – Чистый уксус! Только гусю в брюхо и сгодятся!
– Да? – огорчилась я. – А я только хотела денежку достать…
– Вот те, с краю, чистый мед, – тут же нашлась торговка, но я уже шла к стеклянной двери с табличкой "Открыто".
– Ты только глянь на нее, козу инопещерную, мандаринки ей кислые, – послышалось вслед. – Да я когда их через забор у сеньора Эссы рвала, мало не десяток в рот перетаскала и не заметила! Э, а ты Чернушку-то мою давно видела?
– А зачем это ты меня пинать вздумала?! Я чай не семнадцать весен прожила, чтобы меня тут разные учили. И послала бы ее по назначению. Сама просится.
Я задержалась на пороге, надеясь на получение полезной информации.
– А нечего почем зря языком чесать с кем ни попадя. Вчера внучка прибегала и такое рассказа-а-ала про нашего графа… – Тут рассказчица увидела мое столпотворение и сменила тему повествования: – Не будет в эту годину хорошего урожаю на брюкву. Как есть не будет. Что делать-то будем?
– Да на что она тебе сдалась брюква-то?
Я усмехнулась и таки зашла. Внутри было сумрачно и прохладно. Единственный солнечный луч протиснулся между ставнями, проскочил мимо видавшей и лучшие времена стойки и уперся в серую стену. Повисшие в нем пылинки исполнили с моим появлением мудреный вальс и разлетелись кто куда. В тишине было слышно, как по углам скребутся мыши. Во всяком случае, пахло здесь именно ими. Я щелкнула пальцем по серебряному звоночку, но выдавить из оповестительного устройства хотя бы один жидкий "дзиньк" не получилось.
– Але, есть здесь кто живой? – крикнула я.
За стойкой завозились, и я перегнулась через потертую деревяшку. А там имелась полуодетая парочка постюного периода на продавленной раскладушке. Тощий мужик с пышными закрученными усами и тетка-дежурная неслабого размера. Настолько неслабого, что оного и раскладушку ощутимо продавливало к полу.
– Ну, и чего орешь?! – Тетка не смутилась. Сползла с кавалера, который тут же прикрыл труселя в шикарную ромашку углом одеяла, и поднялась над стойкой. Голосок у нее был писклявый, совсем не по размерам. – Чего тебе?!
– Вы дежурная? Мне нужно в Овьерро.
– Поздравляю! Сорок верст по тракту, и вот оно, счастьице! – Она попыталась уползти к ромашкам, но я сдаваться не собиралась.
– Я хочу арендовать лошадь. Или что там у вас есть.
– Помело за дверями, – буркнули снизу.
– Спасибо, мне чужого хлама не надо. Короче, считаю до пяти…
Голова снова всплыла над стойкой, аки перископ с густыми подведенными бровями.
– И че будет-то? Ты обидишься и потребуешь жалобную книгу?
Недолго думая, я зажала ее нос между пальцами и потянула на себя. У тетки выступили слезы.
– Мне. Нужна. Лошадь.
– Отпугси, дуга! – Писк перешел почти в ультразвук. Мыши перестали